Двадцать лет спустя (иллюстрации Боже)
Шрифт:
Д’Артаньян ни за какие деньги не пожелал разрушить свою постель для Портоса, но за четыре луидора, которые Портос тут же отсчитал ему, согласился разделить с ним свое ложе.
Он положил шпагу у изголовья, пистолеты сбоку, разостлал плащ в ногах, бросил на плащ шляпу и с наслаждением растянулся на хрустевшей соломе. Он начал уже вкушать сладкие сновидения, которые навевали ему нажитые в четверть часа двести девятнадцать луидоров, как вдруг у дверей залы
— Господин д’Артаньян! — кричали за дверью. — Господин д’Артаньян!
— Здесь, — отвечал Портос, — здесь!
Портос смекнул, что если д’Артаньян уйдет, то постель вся достанется ему одному.
Вошел офицер.
Д’Артаньян приподнялся на локте.
— Вы господин д’Артаньян? — спросил офицер.
— Да, сударь. Что вам угодно?
— Я пришел за вами.
— От кого?
— От его преосвященства.
— Скажите монсеньору, что я лег спать и что дружески советую ему сделать то же.
— Его преосвященство не ложился спать и не ляжет. Он немедленно требует вас к себе.
— Черт бы побрал этого Мазарини! Даже заснуть вовремя не умеет! — пробормотал д’Артаньян. — Что ему от меня нужно? Уж не хочет ли он произвести меня в капитаны? Если в этом дело, я, так и быть, его прощу.
Мушкетер, ворча, встал, взял шпагу, шляпу, пистолеты и плащ и последовал за офицером. Между тем Портос, оставшись единственным обладателем постели, постарался расположиться в ней столь же удобно, как его друг.
— Д’Артаньян, — сказал кардинал, увидя мушкетера, которого он так некстати вызвал, — я не забыл, с каким усердием вы мне служили, и хочу вам доказать это.
«Неплохое начало», — подумал д’Артаньян.
Мазарини смотрел на мушкетера и заметил, как прояснилось его лицо.
— Ах, монсеньор…
— Д’Артаньян, — сказал он, — вы очень хотите быть капитаном?
— Да, монсеньор.
— А ваш друг по-прежнему желает быть бароном?
— В эту минуту, монсеньор, ему снится, что он уже барон.
— В таком случае, — сказал Мазарини, вынимая из портфеля письмо, которое он уже показывал д’Артаньяну, — возьмите эту депешу и отвезите ее в Англию.
Д’Артаньян взглянул на конверт: адреса не было.
— Можно узнать, кому я должен вручить ее?
— Вы узнаете это, приехав в Лондон; только в Лондоне вы вскроете верхний конверт.
— А какие будут мне инструкции?
— Повиноваться во всем тому, кому адресовано это письмо.
Д’Артаньян хотел продолжить расспросы, но Мазарини прибавил:
— Вы поедете прямо в Булонь; там в гостинице «Герб Англии»
— Хорошо, монсеньор. Что же я должен сделать с этим дворянином?
— Следовать за ним, куда он вас поведет.
Д’Артаньян с недоумением посмотрел на кардинала.
— Теперь вы знаете все, — сказал Мазарини, — поезжайте.
— Поезжайте! Это легко сказать: «поезжайте», — возразил д’Артаньян. — Но чтобы ехать, нужны деньги, а их у меня нет.
— А! — сказал Мазарини, почесав за ухом. — Вы говорите, у вас нет денег?
— Да, монсеньор.
— А тот алмаз, что я дал вам вчера? — сказал он.
— Я хочу сохранить его на память о вашем преосвященстве.
Мазарини вздохнул.
— В Англии жизнь дорога, монсеньор, а в особенности для чрезвычайного посла.
— Гм! — произнес Мазарини. — Это очень воздержанный народ, и после революции там все живут скромно. Но не будем спорить.
Он выдвинул ящик и вынул кошелек.
— Что вы скажете о тысяче экю?
Д’Артаньян презрительно оттопырил нижнюю губу.
— Скажу, монсеньор, что этого мало, ведь я, конечно, поеду не один.
— Я так и думал, — ответил Мазарини. — С вами поедет дю Валлон, этот достойный дворянин. После вас, любезный д’Артаньян, я больше всех во Франции люблю и уважаю его.
— В таком случае, монсеньор, — сказал д’Артаньян, указывая на кошелек, который Мазарини не выпустил еще из рук, — если вы его так любите и уважаете, то… понимаете ли…
— Извольте, на его долю я прибавлю еще двести экю.
«Скряга!» — подумал д’Артаньян.
— Но после нашего возвращения по крайней мере можем мы рассчитывать, Портос на титул, а я на чин? — прибавил он громко.
— Слово Мазарини.
«Я предпочел бы другую клятву», — подумал д’Артаньян, а вслух сказал:
— Могу я засвидетельствовать мое почтение ее величеству королеве?
— Ее величество спит, — поспешно ответил Мазарини, — да и вам надо ехать немедленно. Поезжайте же.
— Еще одно слово, монсеньор. Если там, куда я еду, будут драться, мне драться тоже?
— Вы поступите так, как прикажет вам лицо, к которому я вас посылаю.
— Хорошо, монсеньор, — сказал д’Артаньян, протягивая руку к кошельку, — честь имею кланяться.
Д’Артаньян не торопясь опустил кошелек в свой широкий карман и, обратясь к офицеру, сказал:
— Будьте добры, сударь, разбудить от имени его преосвященства господина дю Валлона и передать ему, что я жду его в конюшне.