Двадцать один

Меньшиков Алекс

Фейсконтрольщики, видимо, уснули: очередь в клуб заполняла маленький переулок. Я протиснулся ближе к входу — у меня была проходка. Я прислонился стене и стал оглядывать все прибывающую толпу. Обрывки хлестких фраз заструились в голове — записать бы. Но блокнот доставать было лениво.

Всю очередь можно было условно разделить на две группы. Вот ребята — не важно, девочки или мальчики — которых пустят. Их лица, независимо от пола, блестят часами солярия или автозагара. На многих парнях — макияж: пудра, тушь, которой они подводят брови. На шеях — шарфики, на ногах — узкие

джинсы, облегающие худющие лодыжки. На плечах у ребят — большие сумки с короткими ручками. Такие, чтобы можно было на плечо вешать, на манер женской сумочки. Их размер остается загадкой: хотя, возможно, в них они потом выносят из клуба что-нибудь на память — лампочки, стаканы. С девочками проще: черные пальто, лакированные сапоги и рыщущий неудовлетворенный взгляд.

Вторая группа неинтересна совсем. Это те, которых не пустят. Они стоят наудачу с парой сотен рублей в кармане и порванных кроссовках. Стоят, чтобы, натолкнувшись на руку фейсконтрольщика, выругаться, развернуться и спокойно пойти в другое заведение. И, в конце концов, потратить последние деньги на бутылку дешевой водки. Когда среди ночи, опрокинув пару стаканов виски-колы ты захочешь выйти, как из жаркой сауны на свежий воздух, ты сразу их опознаешь. Напротив входа, на другой стороне улицы — это они в грязных выражениях комментируют всех, кого видят. Включая тебя.

Тем временем сзади буквально подлетела Наташа.

— Прости, я опоздала! А-а-а! Как холодно! Ты не замерз? Еще не пускают?

— Как видишь… Привет!

— Ты чего такой невеселый-то? Тусить-тусить!

Наконец открыли двери. Толпа мгновенно мобилизовалась и, спрессовавшись, устремилась в руки фейсконтроля. Станция метро «Невский проспект» в утренние часы сильно проигрывает в сравнении с этой бессмысленной давкой. У входа в один из самых дорогих, кстати, клубов Петербурга. Работать локтями — важное умение журналиста. С криками «У нас аккредитация!» и размахивая корочкой «PRESS» мы попали внутрь. Из толпы послышались возмущенные окрики. Но миссия выполнена: здесь тепло и, насколько это возможно, безопасно.

Мы поднялись по темной лестнице на третий этаж. Играл acid-house, танцпол был абсолютно пустой. Сбоку около бара стоял мужчина с модельной стрижкой, в костюме с бейджем, перевернутым обратной стороной. Я обратился к нему.

— Здравствуйте, мы — пресса. Скажите, пожалуйста, когда начало мероприятия?

— Пока не ясно. Но не раньше, чем часа через три.

— А почему в программе написано, что начало в 23–30?

— Мало ли что там написано! Это нормальная практика.

— То есть вы считаете, что это нормально? Что это вообще за непрофессионализм? — вмешалась Наташа.

— Все, спасибо за информацию. Наташ, не ругайся! — Я свернул разговор и направился к стойке бара заказать кофе.

Мы присели на диванчик. Прямо за нашими спинами стояла колонка, заставляющая вибрировать все вокруг, но больше присесть

было некуда — пока мы ругались, места уже заняли. Громкая музыка не располагала к разговору. Я маленькими глотками пил кофе, Наташа курила длинные сигареты.

Напротив нас одиноко двигался в каком-то необычном танце худенький мужичок. Пластика у него была отличная, но стиль его танца было определить невозможно: он просто крутился и извивался в такт музыке. Когда он развернулся к нам и стал жестами приглашать танцевать, мы переглянулись и засмеялись. Какой же он странный!

Наташа, докурив, встала и пошла поправлять make-up. Танцпол постепенно заполнялся людьми. Студенты финансовых ВУЗов в белых рубашках и с большими бляхами на ремнях подолгу здоровались друг с другом. Девушки целовали всех подряд, визжали «привет, дорогая» и радостно трясли загорелыми ручками над головой.

Скучно! Одна и та же тусовка, одни и те же лица. Я был знаком с большинством из них, но память наотрез отказывалась выплескивать в сознание их имена. Вставать и приветствовать кого попало было лень. Некоторые подходили сами: девочки наклонялись, чмокая губами возле моего уха, парни норовили ударить меня в грудь плечом при особом «пацанском» рукопожатии.

Вернулась Наташа с двумя стаканами в руках.

— Твой виски-кола. Ты же любишь?

— Наташ, я не хочу пить…

— Нет, ты должен. Я не хочу, чтобы ты грустил!

Я выпил. Заиграл новый трек, плохо сведенный с предыдущим. Медляк.

Наташа взяла мою руку и потянула.

— Нет, только не танцевать!

— Пойдем, быстрее!

— Я не умею!

— Ври больше, ты же профессионал!

Я поддался. Мы вышли на танцпол. Я положил руки Наташе на талию, она обвила своими мою шею. Ее глаза смотрели в мои. Она стояла очень близко, я чувствовал ее тело своим. Вот что такое контакт в паре, которому меня так долго учили на танцах! Когда чувствуешь партнершу от ее груди и до коленей.

Я отвел взгляд на людей вокруг нас. В таком слепленном состоянии танцевали все, некоторые парочки целовались. Наташа проследила направление моего взгляда и прошептала мне на ухо:

— Они такие счастливые!

— Ага! — рассеяно ответил я.

Наташа приблизила свое лицо к моему.

В арке возле бара мелькнул знакомый плащ фиолетового цвета.

Неужели Маша?!

Кровь ударила в голову, по телу пробежал озноб. Я присмотрелся: тот самый плащ, те же темные волосы.

Наташины губы коснулись моих внезапно и обескураживающе. Я инстинктивно отстранился. Она — тоже.

— Прости, я не хотела… — тихо произнесла она.

— Нет проблем, — невпопад ответил я.

Я отодвинул руками Наташу от себя, приготовившись догнать девушку в фиолетовом.

На лестнице никого не было.

Я выбежал на улицу. Девушка исчезла. Зато доброжелательные ребята на другой стороне улицы были тут как тут. Они, цедя пиво на морозе, едким взглядом сверлили мою черную водолазку.

Я вернулся в клуб. Быстрым шагом обошел оба танцпола. Наташи нигде не было. Ну и ладно! Я забрал пальто и зашагал к выходу.