Двадцать пять лет в окопах холодной войны
Шрифт:
Да, вот так однажды еду в первом часу ночи с дачи домой. На пикете при въезде в Москву останавливают. Интересуются документами и скоростью, с которой я ехал. Я ответил, что давно знаю и сейчас видел знак, ограничивающий скорость движения 50 км/час. Но на спидометр ввиду спокойной обстановки не смотрел. Мне заявили, что я превысил скорость, и пригласили меня в здание поста ГАИ. На столе лежал радар. На табло радара высвечивались цифры «66». Явное нарушение. Но я сразу обратил внимание, что на индикаторе на жидких кристаллах плохо высвечивались нижние перемычки шестерок. Я тут же взял радар, развернул его и показал инспекторам. На табло четко просматривалось «44». Они на полном серьезе пытались доказать, что прибор находится «вверх ногами». Я же им ответил, что не знаю, как они меня замеряли, «вверх ногами» или вниз. Они оба расхохотались. Сказали, что любят находчивых людей и хорошую шутку. Вернули мне документы и пожелали
В другом случае я припарковался на одной из московских улиц. Подошел скучающий инспектор-капитан. Потребовал документы. Для начала он выразил неудовольствие нарушением сроков прохождения техосмотра. Инспектор настаивал на том, что, пройдя осмотр в мае прошлого года, в июне текущего я уже не имею право использовать автомобиль. Тут он явно перегибал палку. Ибо, на самом деле, техосмотр проходится один раз в календарном году, в сроки, которые растягиваются самой ГАИ чуть ли не до конца года. Затем капитан придрался к тому, что я стою под знаком, запрещающим стоянку по четным дням. При этом он упирал, что сегодня четный день недели. Это был явный шантаж, поскольку четность и нечетность дня определяется порядковым числом месяца. Капитан постукивал ножкой, похлопывал моими документами по ладони и спрашивал, что будем делать. Я аккуратненько выдернул из его рук свои документы, положил их в карман и сказал, что мы сейчас поедем к начальнику ГАИ. И пускай тот рассудит: если я не прав, то плачу любой штраф; если не прав капитан, то я добьюсь самого строгого взыскания для него за вымогательство. Инспектор, подумав, сказал, что начальника он уже сегодня видел и что встречаться с ним снова в его планы не входит. Я посоветовал ему быть осторожным в его поползновениях. На этом мы и расстались.
Следует заметить, что при всеобщей образованности советские люди были катастрофически безграмотны (да и сейчас также) в правовом отношении. Мало кто знал даже Конституцию СССР. Не говоря уж о положениях других руководящих документов, определяющих нашу гражданскую жизнь и служебную деятельность (я не имею в виду военных). Мы не знаем своих прав и не умели их отстаивать. Большинство из нас.
Как-то еду по загородному шоссе. Вечереет. Включаю наружное освещение. На ближайшем посту ГАИ останавливают:
– С вас «червончик!»
– За что?
– У Вас не горит передний габарит.
– Какой?
– Правый.
– Спасибо за подсказку. Я сейчас заменю лампочку. А насчет «червончика» я вынужден Вас разочаровать. «Червончика» не будет. В Правилах дорожного движения говорится о запрещении эксплуатации автомобиля с неработающим левым габаритом.
Инспектор пробормотал что-то вроде: «Все умные стали. Работать не с кем». После чего отпустил.
В следующий раз возвращаемся всем семейством с грибов по Киевскому шоссе в Москву. Перед Внуковым нас остановил сержантик и так игриво сказал, что я пьян и что в салоне все пьяные, включая детей. Физиономии у всех были красные. Но это и понятно: полдня в лесу, на осеннем солнышке и на ветру. Сержант сказал, что сейчас поедем на освидетельствование в медпункт аэропорта Внуково. Потом попытался занять водительское место, чего я сделать не дал, заявив, что ему право определения состояния водителей не дано, что этим занимаются медики. Что, пока они не вынесли решения, ему придется довольствоваться пассажирским сиденьем. Сели мы и поехали. При этом я сразу же развернул машину в сторону, обратную от медпункта. Сержант заерзал в кресле и стал интересоваться, куда мы едем. Я ответил, что на освидетельствование, которое может провести не только врач, но и командир дивизиона ГАИ, где он служит. Парень понял, что вляпался, вжался в сиденье и замолчал до конца поездки. Подъехали мы к зданию ГАИ, я взял его за руку и привел в кабинет командира. Предъявил подполковнику свои документы и рассказал, в чем суть вопроса. Подполковник наорал на сержантика, обещал содрать с него три шкуры. Он сказал, что тысячу раз объяснял своим подчиненным, как надо вести себя на дороге, предъявлять претензии водителям, имея для этого достаточно оснований. Затем он сказал, что «такой» человек, да еще на «такой» машине, да еще с семьей ездить пьяным не может. Машина по тем временам была, действительно, «такой» – новая «Волга» ГАЗ-24 черного цвета. Потом он выгнал сержантика из кабинета и обратился ко мне. Он сказал, что работать не с кем из-за низкого престижа и зарплаты в ГАИ, что идет к ним одна шушера, безграмотная и невоспитанная. Потом он попросил меня как офицер офицера не раздувать это дело, ограничившись сообщением ему. Обещал крепко наказать парня, в чем я смогу лично убедиться, проезжая здесь в следующий раз. Одновременно он вернул мне мое водительское удостоверение для беспрепятственного движения по Киевскому шоссе. Расстались мы с подполковником, довольные друг другом.
Из числа моих негативных сторон в офицерских характеристиках
Первая – недостаточное овладение вверенной техникой. Конечно, я знал характеристики и возможности своей аппаратуры, мог на ней работать. Но начальству хотелось, чтобы я еще умел ее ремонтировать и настраивать. Но это было выше моих сил. Я ведь не инженер-электронщик, а оперативный офицер. Потом у разных людей различные склонности. Многие матросы, имевшие высшее образование и прошедшие годичную подготовку в специальной школе, не воспринимали «морзянку», не могли перехватывать радиотелефонию, слабо разбирались в технике. Кому что дано. Один из моих матросиков ну ничего не тянул по специальности. Зато все время участвовал в самодеятельности, выпускал стенгазету, радиогазету части, вращался вокруг замполита, командира. Пришлось его списать из моего боевого подразделения в хозяйственное. Когда по прошествии определенного количества лет я перевелся в Москву, включаю телевизор и вижу этого матросика на экране в качестве диктора центрального телевидения. Вот так! Мужик нашел свое призвание, окончил университет.
Второго «неумеху» я встретил впоследствии на Кубе в роли главного инженера Харьковского тракторного завода.
Второе отрицательное качество из характеристик – приоритет личных интересов над общественными. Утверждение спорное. Хотя в чем-то, честно говоря, резон и есть. В то же самое время справедлива мысль, что богатство общества прирастает богатством каждого человека, а не наоборот. Мне эта запись, сделанная в первой офицерской аттестации, мешала всю службу. Ибо на нее обращали внимание все начальники, цокали языками и начинали нравоучения.
А история этой несправедливой записи выглядит так. В 1955 г. я учился на офицерских классах. В это время выпустили очередной государственный займ. В газете «Правда» опубликовали обращение ЦК КПСС ко всем коммунистам с рекомендацией подписаться на облигации на сумму в один месячный оклад. Начальник же курсов полковник Магницкий, желая выслужиться, требовал от слушателей подписки на полтора оклада. Я отстоял свое право подписываться в соответствии с указаниями ЦК, а не с указаниями начальства. Взамен получил бяку в характеристику. Коротко и ясно: «Личные интересы ставит выше общественных», если внимательно разобраться, кто из нас какие интересы ставил выше каких.
К указанным моим отрицательным чертам должен по-честному добавить еще кое-что – некоторую, например, ленность души и тела.
Несмотря на активную жизненную позицию, трудолюбие, этот недостаток все-таки порой проявляется. Так, мне было лень в училище пересдать четыре предмета с четверок на отлично с тем, чтобы получить при окончании золотую медаль, а от меня этого требовали. Я себя успокаивал тем, что золотая медаль хоть и показатель каких-то способностей, но не решающий фактор дальнейшей службы. И, действительно, у многих училищных медалистов не сложилась военная карьера – например, Беседин из первого выпуска. Долго его пинали на флоте за отсутствие любви к корабельной службе и неумение работать с личным составом. Пришлось ему покинуть флот и переквалифицироваться в востоковеды, где он добился впечатляющих результатов. Медалист Барбарийский из нашего, четвертого, выпуска просто спился.
Затем я не пошел служить непосредственно на корабли, испугавшись трудностей. Не стал поступать в Военно-морскую академию в Ленинграде, чтобы не готовиться к сдаче шести весьма серьезных вступительных экзаменов. Жена настаивала, а я спустил это дело тихонечко на тормозах. Не воодушевился я и возможностью, как уже говорил, получения адмиральского звания вдали от милой и привычной Москвы. С получением офицерских погон перестал заниматься физкультурой, прекратил бегать, разучился быстро ходить. Даже одну остановку предпочитаю подъехать на чем-нибудь, лучше на своем авто. Некоторые шутят, что я и в туалет готов ездить на машине.
Отдельный разговор об алкоголе. Чего греха таить – люблю выпить. Но алкоголиком или пьяницей себя не считаю. Хотя отдельные товарищи типа бабушки утверждают обратное. Патологической тягой выпить не обладаю, похмельный синдром отсутствует напрочь, в одиночестве никогда не пил. В потреблении спиртного меня интересует не конечный результат – хмельное состояние, а сам процесс. Своего рода ритуал. Люблю хорошую компанию. Поэтому меня легко совратить. Но это касается только друзей, товарищей. Со случайными людьми никогда не выпивал. Жидкостей неизвестного происхождения, а также подозрительных не употребляю. В молодости мог выпить весьма много без особых последствий. Неприятности на этой почве имел только один раз в жизни, в училище. В ходе офицерской службы: «В пьянстве не замечен, хотя иногда, по утрам, холодную воду пил». Выпивал один-два раза в месяц, умеренно. Раз в год примерно появлялось желание выпить как следует, «размагнититься». Но благодаря бдительности моей жены – Валерии Петровны – многие мои поползновения по этой части оказывались безрезультатны.