Двадцать пять лет в окопах холодной войны
Шрифт:
Фото 11. Няня Люленька и Аркадий Викторович Ужанов (1 год). 1930
Так вот. Во время Отечественной войны ее племянник потерял родителей и был взят на воспитание в нашу семью. Он оказался хорошим парнем. Окончил Московский инженерно-физический институт, его аспирантуру. Он долгие годы работал на одном из московских заводов, производящих ядерное топливо, в том числе для кораблей советского ВМФ.
Фото 12.
По линии моего отца, Ужанова Виктора Францевича, родившегося в 1904 г. в Гатчине под Петербургом, родословная просматривается плохо (Фото 12 выше). Согласно озвученной легенде, мать его была дворцовой прачкой, а отчим – садовым рабочим в дворцовом парке Гатчины. От отца внятных ответов на вопросы о родне получено не было. Но, судя по разным тетушкам, сестрам и прочей родне, которые жили исключительно в дворцовых городах – Пушкине (Царское село), Гатчине, Петергофе, и имели весьма представительные дома, все тут не так просто. Да и детские и юношеские годы отца – как в тумане, несмотря на его рассказы и прочитанную биографию. Где-то в годы Первой мировой войны он лишился родителей, переехал из Гатчины к родственникам в Лугу. Там он, известно, перебивался случайными заработками, в том числе пас коз. Но почему-то учился в гимназии, где познакомился и подружился с нашей будущей мамой. И почему-то был принят в респектабельном доме ее родителей, где сновали повара и кучера, гувернанты и горничные.
После окончания школы отец работал электромехаником на одной из электростанций под Петербургом. Затем учился на рабфаке Ленинградского политехнического института, после чего продолжил образование в Военно-инженерной артиллерийской академии имени Дзержинского в Ленинграде. С окончанием академии стал одним из первых высокообразованных командиров Красной армии новой волны. Работал военпредом на ряде крупнейших металлургических заводов СССР, связанных с производством боеприпасов. По узкой специализации он был металловедом.
В 1937 г., на волне «обострения классовой борьбы» и обновления кадров был назначен как «молодой и подающий большие надежды специалист» на ответственную должность начальника «Технической инспекции» Наркомата боеприпасов СССР. Мы переехали из Сталинска, где отец трудился военпредом на Новокузнецком металлургическом комбинате, в Москву.
Надо сказать, что эта инспекция руководила военной приемкой на всех предприятиях наркомата и была связующим звеном между НКБ и наркоматом обороны (через Главное артиллерийское управление РККА). О значимости новой отцовской должности говорило хотя бы то обстоятельство, что она была обеспечена персональным служебным автомобилем. В те годы это был «М-1» или в просторечии «Эмка».
Как ни странно, отец проработал на этом посту все предвоенные годы и всю войну. Это во времена, когда за любой не взорвавшийся на фронте снаряд могли поставить к стенке, сочтя это происками «врагов народа».
Покинул он это кресло уже после войны, когда началась реорганизация Советской армии и военной промышленности. Наркомат боеприпасов был преобразован в Министерство сельскохозяйственного машиностроения. Но отцу пришлось уйти несколько ранее и не по своей воле.
Дело в том, что по итогам Отечественной войны готовились указы о награждении предприятий военной промышленности и их работников. Конечно, отец принимал непосредственное участие в их подготовке. Когда указы были подписаны Сталиным, отцу позвонили из ЦК КПСС и сообщили об этом. И тут он совершил роковую ошибку. Поторопился впопыхах. Еще до вступления указов в законную силу, что определяется их опубликованием в «Ведомостях Верховного Совета» и других центральных изданиях, отец дал телеграмму в г. Сталинск: «Поздравляю комбинат Орденом Ленина, директора Белана – Героем социалистического труда». Телеграмма, пришедшая по служебным каналам связи отца с подчиненными военными прислаками, была перехвачена КГБ, и соответствующим руководящим инстанциям было сообщено, что такое должностное лицо превышает свои служебные полномочия. Этого хватило для того, чтобы были сделаны организационные выводы. С должности отец был снят. Не мытьем, так катаньем.
Дело в том, что КГБ-НКВД давно подбиралось
Но в один прекрасный день, после бессчетного числа опытов и исследований, группа специалистов, возглавляемая директором комбината и моим отцом, прозрела. Они помнили, что брак всегда присутствовал со дня пуска комбината, и что ошибка, видимо, – в технологическом процессе. И они нашли эту ошибку. Отливки болванок снарядов из цеха, формовки шли по конвейеру протяженностью несколько сот метров в цех обработки, расточки снарядных корпусов. Конвейер пролегал по открытому воздуху с тем, чтобы болванки быстрее остывали и по прибытии в цех обработки были готовы к дальнейшей работе с ними. Вот в этой быстроте остывания и таилась ошибка. При быстром остывании в корпусах возникали пузырьки, трещины, что и вызывало брак. Изыскания привели к тому, что над конвейером построили крытую галерею, и в нее стали подавать горячий воздух из доменных печей. Процесс остывания заготовок был замедлен, брак – сведен к нулю.
Отец получил орден и был переведен в Москву, директор комбината стал академиком, заслуженным металлургом СССР. НКВД осталось без обширного участка работы и не смогло продолжать разоблачать директора и моего отца как пособников врага. Но хамство они затаили и где-то через десять лет отомстили.
Кстати, будучи бессильными опорочить преданных стране и грамотных специалистов, они, сотрудники НКВД, пускались во все тяжкие. Придумывали разные каверзы. У Белана был арестован и сгинул бесследно первый заместитель. Отцу однажды подстроили, причем топорно, автокатастрофу. В следующий раз пытались столкнуть его с высоты в чан с жидким металлом. Использовались любые методы. Так, мы с мамой, катаясь на лыжах в окрестностях Старокузнецка, случайно забрели на тщательно охраняемую, но не огороженную территорию артиллерийского склада. Я маме сказал, что впереди замечательная горка и неплохо бы с нее съехать, что мы и сделали. При этом скатились прямо к воротам подземного хранилища с непременным часовым. Тут же мы были задержаны и допрошены, кто такие и почему здесь оказались. Отпустили нас только тогда, когда за нами приехал отец. НКВД тут же попыталось сделать из мухи слона. Как же, члены семьи начальника военной приемки одного из главных предприятий города проникают на секретный объект. Но и этот номер не прошел. Потом оказалось, что в НКВД Сталинска тоже было много своих «врагов народа».
После ухода из НКБ отец продолжал служить в различных органах Министерства обороны, связанных с военной промышленностью. Уволен он был на пенсию в конце 50-х годов в звании полковника, с полным иконостасом орденов и медалей. Так же как и я впоследствии, с уходом на пенсию занялся строительством дачи. Правда, в отличие от меня, он еще и работал длительное время в Государственном комитете стандартов СССР.
Фото 13. Тамара Аркадьевна Михайлова, Аркадий Викторович Ужанов, Люленька, Натан Викторович Ужанов, Вячеслав Викторович Ужанов, Ужанов Виктор Францевич. 1950
Таким образом, родители мои принадлежали к новому поколению российской интеллигенции, сочетающему дворянскую культуру и традиции, высокое образование с новым образом мышления и бытия (Фото 13 выше). В доме родителей никогда не употреблялись спиртные напитки, никто не курил. Во время встреч друзей все музицировали, читали стихи, пели классику, русские романсы. Отец, несмотря на недостаточную ясность его происхождения и дружескую кличку «козявий пастух», был высокообразованным человеком. Прекрасно пел, играл на скрипке, хорошо рисовал и писал стихи, глубоко знал историю государства российского, историю средних веков и древнего мира со всеми их атрибутами. С упоением занимался фотографией.