Двадцать пять тысяч долларов
Шрифт:
Во время обеда Лестер неоднократно звонил своему слуге. Сколько бы раз Бивер ни входил в гостиную, столько раз замечал, что по мере того как в графине снижался уровень янтарного напитка, росла сердечность беседы между его господином и миссис Рандерман. После третьего бокала они начали называть друг друга по имени. После четвертого — театральные анекдотики пожилой дамы стали двусмысленными, а когда Лейтс провожал ее до лифта, их можно было принять за двух старых друзей.
Видя разговорчивость
Состроив страдальческую мину, он убирал в гостиной, выливая из бокалов и опорожняя пепельницы, в надежде, что его господин почувствует, наконец, охоту разговаривать и предоставит ему предлог поспорить на известную тему. Через минуту в глазах Бивера появился блеск удовлетворения: он не ошибся. Лейтс после выпивки стал болтать.
— Очень симпатичная женщина, Скаттл.
— Очень, сэр.
— Театр придает интерес человеческой личности, Скаттл.
— Вы правы. Вы сказали, что будете с ней сотрудничать?
Лестер Лейтс грустно покачал головой.
— Ничего из этого не выйдет, Скаттл! — лицо Лейтса приобрело унылый вид. Полицейский понял, что его хозяин может легко начать плакать, и это его вполне устраивало.
— Разве господин слишком молод, чтобы не помнить прекрасные дни кафешантанов?
— Это дата в истории спектакля, Скаттл, — меланхолически ответил Лейтс. Последний бокал виски подействовал на него как будто только что. — Дата… на надгробной плите… под которой покоится искусство, убитое кинематографом… километрами киноленты, служащей для развлечения толпы… Кино… Скаттл… Радио… Это вздор…
— Да, сэр.
— Невоз… воз… воз… на утрата… нет, иначе… Не-воз… воз… Скаттл, что я хочу сказать?
— Награжденная? Нет, невосполнимая утрата, мой господин?
— Да, Скаттл, именно так. Добрый, любимый Скаттл. Всегда он тут, когда его требуют. Нужно господину что-нибудь? Пусть обратится к Скаттлу. Невосполнимая утрата. Именно это я хотел сказать.
— Да, сэр. Но почему вы не желаете воспользоваться фальшивыми драгоценностями? — Бивер хотел использовать душевное состояние, в котором находился его работодатель, чтобы продолжить разговор.
Лейтс уныло покачал головой.
— Невозможно, Скаттл, совершенно невозможно. Сержант Акли настороже.
— Сержант Акли не должен об этом знать.
— Хорошо, старина Скаттл! У тебя сердце лучше, чем разум… нет, наоборот. Твой разум… Тоже нет. Как это сказать? Доброе сердце доказывает твою верность…
— Да, сэр! Но я хотел бы обратить ваше внимание, что до сих пор вы не использовали мою верность.
— Да, это правда, Скаттл. Но Акли не так легко загнать в бутылку. Этот чванливый Акли!
— Если вы позволите, то я скажу, что думаю о сержанте Акли, — живо ответил полицейский.
— Скажи, Скаттл, быстро скажи!
Бивер излил свою неприязнь к Акли так вдохновенно, что трудно было усомниться
— Вы были когда-то погонщиком мулов, Скаттл?
— Нет, сэр.
— Или водителем трактора?
— Тоже нет, хозяин.
— В таком случае у тебя талант, большой талант, приятель. Я слышал когда-то погонщика, вы… выражающегося почти так же красочно, как ты. Шоферы тоже имеют хороший лексикон, но они не достают тебе даже до ко… колена, Скаттл.
— Но вы считаете, что я прав, сэр?
— Скаттл, я превосходно знаю людей. Я читаю в душе сержанта, как в открытой книге.
Возбужденный шпик подошел ближе.
— Если бы вы пожелали, сэр, посвятить меня в свой план, то я бы мог вам помочь.
— Я хотел бы узнать что-нибудь об этом Бетчере, Скаттл. Выдающийся детектив, согласен, но что-то там есть… что-то там… пожалуй, не в порядке.
— Да, сэр. Вы правы.
— Благодарю вас, Скаттл. Добрый, любимый Скаттл всегда мне помогает!
— И вы хотели воспользоваться миссис Рандерман?
— Да, Скаттл, все угадал! Она, вся блещуща… блестящая от жемчужин и бриллиантов, заняла бы комнату в том самом отеле, что и Бетчер, на том самом этаже. Я нацепил бы белый парик и сошел бы за ее мужа. Мы устроили бы фиктивный грабеж, нанявши перед тем Бетчера для охраны драгоценностей. Потому что он, может быть, подлец. Теперь невозможно разобрать, кто подлец, а кто нет. Даже подлецы этого не знают… Да, Скаттл, надо бы написать список… написать список всех подлецов…
Он лениво опустил голову, будто собирался заснуть. Бивер понял, что должен действовать быстро.
— Говорите, прошу вас, сэр. План хороший и, наверное, вам удается обставить сержанта Акли.
Лейтс зажмурился, как бы с трудом различая контуры предметов.
— Верь мне, Скаттл, ты попал на самое важное. Заложимся, Скаттл. Могу я заключить пари с собственным слугой? Никто не сможет к этому прицепиться. Даже старый болван Акли. Правда, Скаттл?
— Никто, сэр.
— Хорошо. Итак, заложимся. Заключим с тобой пари, что мне удастся инсцени… инсценировать кражу, чтобы доказать, что Бетчер нечестен. Ты будешь утверждать, что Бетчер порядочный. Потом пойдешь к сержанту и спросишь его, существует ли закон, который запрещает пари на честность какого-нибудь остолопа.
Он скажет. Тогда ты ему: пусть мистер это запишет. И он напишет черным по белому, чтобы после не мог отказаться… Скаттл, в моем последнем стакане было, наверное, слишком много виски. У меня голова тяжелее, чем обычно, и еще мне это снаряжение мешает. Сними его, Скаттл.
— Да, сэр.
Бивер исполнил его желание и сразу же воскликнул:
— Но я тут не вижу ни одной шишки, сэр!
Лейтс рассмеялся.
— Потому что их нет, Скаттл. Ну, пусть это останется между нами… Но благодаря этому снаряжению я должен заработать двадцать пять… двадцать пять…