Дважды разыскиваемые

Гребенюк Михаил Кириллович

–  Николай Аркадьевич? Здравствуй! Джаббаров.

–  Здравствуй, Касым Гулямович, - обрадовался Сорокин.-Как дела? Трудитесь?

–  Трудимся, Николай Аркадьевич. Ты еще не нашел «таксистов»?

–  Нет.

–  Помочь?

–  Подожди. Я приеду к тебе, если почувствую, что задыхаюсь.
– Сорокин хорошо знал Джаббарова. Это был один из лучших оперативников уголовного розыска управления. Говорили, в ближайшее время он получит повышение - станет начальником отделения.- Слушай, давно у тебя появлялся Бойко?

–  С полмесяца назад.

–

 Давно.

–  Что случилось?

–  Ничего.

–  Не крути. Вчера в отделе был Воронов. Он тоже интересовался этим человеком. Судя по всему, вы его потеряли.

–  Как будто.

–  Парадокс! Сотрудники уголовного розыска ищут сотрудника уголовного розыска. Разве вам неизвестно, что он в Москве?

–  Известно. Нам хотелось бы знать не только это.

–  Что именно? Я могу приехать к тебе.

–  Не нужно. Загляну сам. Пожалуйста, соедини с Марией Демидовной.

–  Ладно, бывай здоров. Машенька!
– Джаббаров был единственным работником уголовного розыска, называвшим секретаря по имени.

–  Слушаю, Николай Аркадьевич.

–  Мария Демидовна! Очень прошу: позвони, когда у вас появится капитан Бойко.

–  Хорошо, Николай Аркадьевич.

3.

Сорокин подошел к окну, широко распахнул ставни.

–  Ты что? Очумел? Простынешь, - появился в дверях Тимохин.

–  Не простыну, - обернулся Николай.
– Что принес, лейтенант? Опять сверхинтересные новости?

–  К сожалению, не сверхинтересные, - потянулся Тимохин к сигаретам Сорокина.
– Разыскивает тебя битых два часа некая Клара Боброва.

Сорокин невольно подался вперед.

–  Где она?

–  На проводе, - невозмутимо ответил Тимохин.

–  Ей же известен мой телефон!

–  Прежде чем поговорить с тобой, она решила отвести душу со мной, - скромно потупился Тимохин. Он закурил и направился к выходу,- Пойду еще немножко полюбезничаю. Глядишь, понравлюсь.

–  Скажи ей, что я у себя.

–  Не знаю, захочет ли она тебе звонить. С таким бирюком скучно разговаривать. Бывай.

Звонок все-таки раздался.

–  Ты где пропадал, Ник? Здравствуй!

–  Здравствуй, Клара. Я нигде не пропадал. Работаю. Как ты себя чувствуешь? Мы сто лет не виделись!

–  Как я себя чувствую?
– насмешливо переспросила Клара.
– Плохо, Ник. Разве ты не знаешь?

–  У тебя несчастье?

–  Ужасное!

–  Не мучь меня, Клара!

–  Это ты мучишь меня, Ник. Не приходишь, не звонишь… Разлюбил, Ник? Только признайся честно: разлюбил? Я, наверно, с ума сойду, если не увижу тебя сегодня.

–  Увидишь.

–  Ой, правда? Знаешь, где я только что была?

–  Где?

–  У твоих стариков!

–  Умница!

–  Я с детства такая, - прошептала Клара.

Сорокин зажмурился, словно увидел бесенят, прыгающих в глазах Клары.

–  Умница!

–  У тебя изумительные старики, Ник! Они угостили меня чаем с медом. Оказывается, твой отец -

пчеловод. Он рассказывал, как тебя летом искусали пчелы. Вот бы посмотреть!

–  Ничего, еще посмотришь, - пообещал Сорокин.
– Весной поедем с тобой на пасеку.

–  Поедем, Ник!

–  Знаешь, как хорошо весной в степи! Я каждый год несколько раз выезжаю на пасеку. Ночь в степи особенная. Кругом тишина такая, что, кажется, на сотни верст нет ни души. Только иногда прокричит спросонья какая-нибудь птица или пророкочет в небе самолет…

–  Ты обязательно возьми меня с собой, - попросила Клара,-Ты не пожалеешь, Ник. Я буду охранять тебя от пчел.

–  Возьму, Клара.

–  Я люблю тебя!

В трубке стало тихо. Даже шорохи исчезли. Будто там, где была теперь Клара, расстилалась степь. Забравшись на холм, расцвеченный тюльпанами, она любовалась простором, ни о чем не думая и ничего не слыша, красивая до сумасшествия. Над ней высоко-высоко ярко сверкало звездное небо. Звезды - словно светлячки, разные-разные - голубые, желтые, зеленые. Одна, самая маленькая, полетела вниз да, видимо, не рассчитала своих сил - сгорела у самого холма, оставив после себя едва видимый след.

–  Ник, что же ты умолк? Говори же, говори, Ник!

–  Я люблю тебя, Клара!

–  Сильно?

–  Сильно!

–  Сильно-сильно?

–  Сильно-сильно!

–  Говори, Ник, говори!

–  Я люблю тебя, Клара!

В трубке опять воцарилась тишина. В ней угадывалось дыхание Клары и, кажется, даже стук ее сердца…

–  Пойдем сегодня в кино, Ник?

–  Пойдем.

–  Ты заедешь за мной?

–  Заеду. До вечера.

–  До вечера.

4 .

Борис вошел в кабинет несмело, остановился у порога, посмотрел вокруг, словно искал кого-то, прокашлял в кулак.

–  Здравствуйте.

–  Здравствуйте, Борис Яковлевич. Пожалуйста, проходите, садитесь… У пас будет долгий разговор.

Борис так же несмело подошел к указанному стулу, медленно сел, не отрывая от Сорокина настороженных глаз.

–  Вы меня сегодня отпустите?

Сорокин выключил радиоприемник, стоявший рядом на тумбочке, внимательно посмотрел на Бориса.

–  Сегодня, пожалуй, не отпущу.

–  Почему?

–  Вы сначала должны рассказать мне все, что знаете.

–  К сожалению, мне пока неизвестно, в чем меня обвиняют! Надеюсь, вы скажете?

–  Скажу. Мы обвиняем вас в ограблении шоферов такси. Кстати, это вам уже известно.

–  В ограблении шоферов такси?- удивленно протянул Борис.- Вы, по-видимому, путаете меня с кем-то. Я думал, речь идет о том проклятом инструменте, который я загнал по пьянке. Клянусь!

–  Ну это другое дело…- Сорокин положил на стол кепку, забытую грабителями в машине Селезнева.- Нравится?