Дважды Татьяна
Шрифт:
У рогаток, устроенных возле выходов с базара, придирчиво проверяли документы гитлеровцы.
Постепенно базар опустел, но арестовали немногих. Большинство из них было освобождено из-за полного отсутствия улик либо за взятку.
Облава явно не удалась.
Облава, на которую оккупанты возлагали большие надежды: от своей агентуры они узнали, что по воскресным дням на базар приезжают партизаны.
Надежда схватить их не оправдалась, и можно представить себе бессильную ярость гитлеровцев, когда, обыскивая после облавы базар, они находили под оградой заваленные соломой
Не узнали фашисты и о том, каким образом сорвалась операция, о грандиозном успехе которой они собирались сообщить в Берлин. Кто сумел разведать их планы? Кто помешал?
А усталая девушка с опухшими ногами чувствовала себя в тот вечер самым счастливым человеком.
ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ ГОДОВЩИНА
Вечером 6 ноября 1942 года на одной из улиц Минска гитлеровский солдат конвоировал молодую девушку.
Арестованная едва передвигала ноги в огромных тяжелых сапогах, потертое коричневое пальто ее было покрыто засохшей грязью и кровью.
Одинокие прохожие провожали девушку сочувственными взглядами. Видимо, ее сильно били: лицо в синяках, ссадинах, кровоподтеках. Руки связаны за спиной.
Солдат-конвоир был безжалостен. Он грубо толкал измученную девушку прикладом в спину и покрикивал:
– Шагай, шагай, зараза! Мало тебе? Еще получишь...
Вечер был хмурый, облачный, тревожный. В канун Октябрьской годовщины оккупанты были настороже, и ощущалось это буквально во всем.
Хотя фашистам удалось нанести минскому подполью жестокие удары, они по-прежнему, если не больше, боялись партизан, боялись подпольщиков и вообще каждого, кто не сегодня-завтра мог стать и партизаном и подпольщиком.
В том, что подпольщики не сложили оружия, оккупантов убеждала сама жизнь. И борьба день ото дня становилась беспощаднее. Аресты следовали за арестами...
Несколько раз солдата-конвоира вместе с арестованной девушкой останавливали патрули. В тот вечер их было особенно много на улицах Минска - больше, чем прохожих.
Конвоир называл пароль и предъявлял специальный пропуск, подтверждавший, что ему приказано препроводить заключенную в указанное место. Пропуск был подлинным, со всеми печатями и подписью старшего писаря Емельяна Кошевого. Жандармские патрули то злобно, то с издевкой косились на избитую девушку, вполголоса посылали вслед ей проклятия и ругательства.
Центр города остался далеко позади. Солдат и арестованная достигли окраины. Вокруг было темно, безлюдно.
– Развяжи мне руки, мочи нет, - сказала Таня.
Надев на плечо винтовку, Сергей Ковалев размотал веревку, и Таня с облегчением стала растирать затекшие запястья.
В темноте можно было различить контуры танков, самоходок, автомашин. Здесь их ремонтировали, потом отправляли обратно на фронт. Минуя патрули, Таня и ее спутник проникли в запретную зону.
В эту предпраздничную ночь с их помощью вся восстановленная боевая техника врага должна быть уничтожена. Если эти танки и пушки с черными крестами вступят снова в строй, понесут смерть... Нет, ни в коем случае! Надо затаиться и ждать. Скоро их прикончат с воздуха.
Только Таня и Андрей,
Затянутое облаками небо казалось совсем черным.
Таня и ее товарищ бесшумно подошли к забору, обнесенному колючей проволокой. Раздался лай сторожевых собак, послышались окрики часовых, охранявших ремонтную базу.
Появился и здесь, на окраине, патруль. Скользнули по земле узкие лучи фонариков.
Пришлось переждать, прижавшись к забору. Таня поднесла к глазам часы. Скоро, уже совсем скоро...
А в это время на квартире Марии Жлобы, хрупкой девушки с волевым, энергичным лицом, прозванной "Мария-маленькая", собрались друзья отметить день рождения.
День рождения власти Советов.
Квартира Марии давно уже стала не только одной из явок минских подпольщиков на Старо-Виленской улице, но и складом оружия для партизанских отрядов. Хранилось оно до отправки Юркевичем по назначению в чистенькой хозяйкиной постели. Однажды Мария улеглась спать на восемнадцати винтовках, двух пулеметах, более чем на тысяче патронов и дюжине ручных гранат. Друзья шутили, что после этого случая она стала особенно самоуверенной.
Перед праздником все оружие переправили в партизанскую зону.
Хватало забот и у друзей Марии Жлобы, которые с такой шумливой беззаботностью рассаживались за столом в то время, как на другом конце города, вблизи ремонтной базы гитлеровцев, Таня напряженно поглядывала на часы...
Мария была связана кое с кем из уцелевших руководителей подполья. Как это было важно для Тани! Ведь иной раз, чтобы о чем-то посоветоваться, она должна была пробираться к Андрею за десятки километров, сквозь вражеские заслоны, по грязи и слякоти.
В свою очередь, пообещала посоветоваться со своими друзьями и Мария, прежде чем познакомить с ними Таню.
...Танин спутник расстегнул шинель, достал из кармана ракетницу. Таня зарядила ее красной ракетой. После красной должна была взвиться зеленая так условились с Москвой.
К забору примыкало пустовавшее разрушенное здание школы. Товарищ подсадил Таню - она осторожно шагала по неровным выступам кирпичей. Посмотрела вниз - пожалуй, она поднялась уже на уровень третьего этажа. Ковалев снизу охранял ее с гранатой в руке.
Вдали послышался глухой нарастающий гул. Вот они приближаются - свои, из Москвы! Торжественно и грозно плывут по небу, будто и внимания не обращают на стрельбу зениток, на посылаемые им вдогонку фашистские пули. Нет, он неуязвим для них, праздничный, краснозвездный посланец Родины!
Таня нажала на спуск. Красная ракета, описав широкую дугу, осветила глыбы танков и пушек на ремонтной базе. Второй выстрел - и в воздух стремительно взвилась зеленая ракета.
И сразу вслед за этим округу потряс гулкий взрыв бомбы. Кирпичи посыпались у Тани из-под ног. Девушка ринулась вниз, товарищ протянул ей обе руки.