Дважды в жизни

Лорен Кристина

— Тот аэроплан почти полетел, да?

Сэм посмотрел на меня с улыбкой. Он знал, что я пыталась сделать – навлечь на него наказание — и когда бабушка и Лютер развернулись, он ткнул пальцем мне под ребра и пощекотал.

— Похоже, у тебя ничего не вышло, хулиганка.

* * *

Мама позвонила той же ночью, когда я собиралась к Сэму. Я взяла телефон с собой, не желая будить уже храпящую бабушку.

Я все думала, испытывала ли мама одиночество, пока мы были в Лондоне, хоть и понимала,

сколько у нее было работы в кафе. Несмотря на помощь в наше отсутствие еще нескольких сотрудниц, я была уверена, что маме не хватало времени на посторонние мысли. Но если в Лондоне было девять вечера, то дома было уже шесть утра. Мама должна спешить на работу, готовить все к предстоящему завтраку. Если только…

— Что такое? — тут же спросила я.

Она рассмеялась.

— Я что не могу соскучиться по своему ребенку?

— Можешь,— ответила я,— но не во время открытия кафе. Бабушка разозлится.

— Вторник,— напомнила она. – Мы закрыты. Я все еще в пижаме.

Я нажала кнопку лифта, испытывая облегчение.

— Я уже и запуталась в днях недели.

— Это самое лучшее во время отдыха.

Это вызвало укол вины.

— Когда ты в последний раз отдыхала?

Я вспомнила только, как мама взяла меня в Сиэтл на выходные чуть больше года назад. А в остальное время она счастливо оставалась в Герневилле. Как бабушка.

— Сиэтл, — подтвердила мама, и мне стало стыдно, что мы не закрыли кафе и не взяли ее с собой. — Но не переживай за меня. Ты же знаешь, что я люблю здешнее лето.

И я любила. Жар поднимался над рекой и вдоль засохших ручьев густо росли кусты ежевики. Воздух становился сладким, а солнце так сильно нагревало пляжи и дорожки, что мы и пару секунд не могли пройти босиком. Если нужно было отдохнуть, мы ехали на пару миль западнее, где океан соединялся с Русской рекой. На берегу, чуть дальше Дженнера, дул такой холодный ветер, что посреди июля нужны были куртки. Город был полон богатых туристов, и в кафе бабушки постоянно были посетители.

— Может, как только я начну учебу, мы съездим на каникулах куда-нибудь вдвоем, — предложила я.

— Звучит неплохо, солнышко, — она сделала паузу. – Ты куда-то идешь? Который там час?

Я виновато призналась:

— Я сбежала на прогулку с Сэмом.

— Думаешь, у вас получится? – спросила она. – Несмотря на то, что вы живете в разных городах?

— Мам, — во мне вспыхнуло искреннее раздражение от того, как она быстро перешла от моих посиделок с Сэмом до отношений на расстоянии. Мне нравилась ее романтичность, но порой она этим давила. – Мне восемнадцать, и мы не пара.

— Я же не отправляю тебя малышкой под венец, Тейт. Просто… веселись. Как делают все в восемнадцать.

— Разве ты не должна ругать за такое поведение?

Я почти видела, как она отмахивается.

— Этого тебе хватает от бабушки. Я просто мечтаю, ты же меня знаешь.

— Он мне нравится, но… я не хочу надеяться раньше времени.

— Почему? – спросила мама. – Не хочешь разочароваться, если ничего не выйдет? Не понимаю,

почему люди думают, что отказ лучше временного разочарования.

Я знала, что она права, на пару мгновений поддалась фантазиям, пока шла от лифта к задним дверям, ведущим в сад. Единственный парень, с которым я встречалась, жил в полукилометре от моего дома. А как встречаться с тем, кто в другом штате, в другом конце страны?

— Я о том,— сказала я, сдаваясь, — что он милый, мам. Но не только. С ним легко общаться. Мне кажется, что я могу рассказать ему все.

Мама замолчала, и я слышала, как формируются невысказанные вопросы. А потом:

— Правда?

Что я слышала в ее голосе? Страх или восторг? Порой они звучали одинаково – сухо и напряженно, слова были отчеканены.

Она будет злиться, что я ему рассказала? Или поймет мое желание похвастаться нашей историей? Порой у меня возникало странное ощущение, что я ее подводила, не бунтуя и не крича направо и налево, кем я была, кем была мама, и откуда мы приехали. В Лондоне я хотела как-то объяснить свою простую одежду, обычный хвост и в целом несовременный вид. Я повторяла себе, что будет весело играть в большом мегаполисе роль мышки из маленького городка. Но в мыслях, как бы эгоистично это ни звучало, я хотела, чтобы мир знал, что это всего лишь роль, и что я не должна ощущать себя чужой среди всех этих женщин, словно сошедших с обложек журналов.

«Дочь самого известного актера в мире жила обычной жизнью в крохотном городке и никогда не слышала о моде. Она такая приземленная!».

Но я соврала маме:

— Нет, мам, я бы такого не сделала.

Она выдохнула, тихо хмыкнула.

— Ладно, солнышко. Поговорим завтра?

Я послала ей поцелуй, закончила звонок, ощущая кислый привкус лжи на языке.

Словно задвинувшаяся штора, вина растаяла, как только я вышла в мерцающую ночь. Сэм не поднял головы, когда я ложилась рядом на прохладную траву, но я почувствовала, как он придвинулся ближе.

— Вовремя,— сказал он. Было темно, но я слышала улыбку в его голосе. – Я уже засыпал.

Меня, словно волной тока, охватило желание сжать его руку.

— Прости. Мама звонила узнать, как проходит поездка.

Он повернулся ко мне в темноте.

— Она завидует, что вы с Джуд в Лондоне?

— И я о таком подумала, — я села, скрестила ноги и посмотрела на него. Внутри все дрожало.

— Ты в порядке? – спросил он.

— Она спрашивала, рассказала ли я тебе о папе.

Сэм улыбнулся мне.

— Ты упоминала обо мне своей маме?

— Ага.

— И? – он пошевелил бровями. – Что ты сказала?

— Что встретила парня по имени Сэм.

Он изобразил шутливое изумление.

— И все?

Я надеялась, что он не видел, как моя шея и щеки запылали в темноте.

— А что я должна была сказать?

— Что я красивый, талантливый писатель и умею работать на ферме.

От этого я рассмеялась.

— Я не знаю, насколько ты талантлив с текстами и на ферме. Я не видела доказательств.