Две маски
Шрифт:
Мирович стоит на карауле. Он — дежурный офицер. Он командует караулом. Он освещён голубоватыми небесами. Он машет небрежно белой ручкой. Он окликает лодку:
— Стой! Кто плывёт?
Лодка останавливается.
Блещут блики.
Ушаков откликается:
— Это я! Моё имя — подполковник её императорского величества ординарец Арсеньев!
Никакой конспирации. Все должны слышать.
— Часовой? Слышал? — кричит Мирович изо всех сил.
— Пропусти ординарца её величества!
—
Лодку пропускают в крепость.
— Давайте бумагу, подполковник, ординарец её величества Арсеньев! — кричит Мирович с таким расчётом, чтобы все слышали.
Ушаков-Арсеньев без лишних слов подаёт бумагу. Бумагу написал сам Мирович. Это — манифест от имени Екатерины. Манифест начинается словами:
«Освободить „безымянного колодника нумер первый“, который есть не кто иной, как император Иоанн Антонович. Освободить императора Иоанна Антоновича в самый этот момент, нимало не мешкая!»
Мирович читает манифест с хорошей дикцией.
— Слышал? — кричит Мирович часовому. У часового блестит штык. — Что должен делать часовой в таком случае?
— Слы-шал! Слу-шай! — поёт часовой. — И зна-ю! слу-шай! В ружьё! В ружьё!
Часовой объявляет тревогу.
Все солдаты выбегают.
Пока Мирович оповещал манифест, все, так или иначе, проснулись, все уже в курсе дела.
Комендант Шлиссельбургской крепости полковник Бередников Иван выходит на крылечко из своей семейной спальни; каменное крыльцо, на стропилах висят вёдра.
Полковник выносит кандалы и цепи.
— Заковывайте меня, ребята! Поскорее! — восклицает Бередников. — Это кандалы и цепи Иоанна Антоновича. Я хорошо расклепал молотком кандалы. Вы ведь знаете, Иоанн — рыжий, а у рыжих такая нежная кожа и вся в веснушках. Я ничуть не повредил его веснушки! Заковывайте меня, я осмелился принудительно содержать в темнице императора. Не надо мне ни суда, ни ссылки. Наденьте на меня цепи и бросайте меня, как там поётся в русской народной песне, — «в набежавшую волну»! Пусть я мгновенно пойду ко дну и захлебнусь по заслугам.
— Молодец, полковник! — похвалил Мирович. — И песни знаешь! Честный поступок с твоей стороны, простодушный и новый! Никто не бросит такого полковника на дно Невы. Нечего такому храбрецу захлёбываться! Но про цепи — это ты хорошо придумал. Цепи — вот чего столько лет не хватало тебе в крепости.
Бередникова заковывают в цепи, и он благодарит.
Как раз в этот момент солдаты под предводительством Ушакова разбегаются по квартирам гарнизонных офицеров.
— Вы арестованы! — заявляет офицерам Мирович. Он отбирает у них шпаги, ломает сталь о согнутое колено.
— Убирайтесь прочь! — говорит Мирович.
— Как же так? — удивляются офицеры.
—
— Ну нет! — говорит Мирович. — И не настаивайте! Живите, жабы, мучительно раскаивайтесь.
Победители церемониальным маршем идут к камере Иоанна. Они взламывают все деспотические замки и засовы.
На них из полутьмы бросается что-то: в трепещущих тряпках, волосатое и заикающееся. Солдаты хотят схватить императора, чтобы сообщить ему приятную новость. Но Мирович не только военный вождь, он ещё и психолог. Он останавливает солдат. Он говорит:
— Не трогайте императора. Пусть он подышит хорошим воздухом. Подышит — и сумасшествие с него как рукой снимет.
Несколько минут Иоанн Антонович бегает по двору каземата и дышит хорошим воздухом.
Потом он останавливается перед Мировичем и смотрит на него осмысленными глазами.
Мирович удовлетворён: у императора появились некоторые признаки ума. Знает ли он, кто он на самом деле? Мирович спрашивает:
— Ты кто?
— А ты кто? — огрызается император. Иоанн пришёл в себя!
Мирович обижается:
— Знаешь, если мы так и будем «тыкать», ничего не получится из нашего государственного переворота.
Иоанн оживляется:
— Что, разве произошёл государственный переворот?
— Вот именно.
— В чью пользу? — деловито осведомляется император.
— В пользу императора Иоанна Антоновича!
— Я — император Иоанн Антонович! — сурово и грозно говорит Иоанн.
— Ну вот, пожалуйста, — сумасшествия как не бывало! — восхищается Мирович. — Поздравляю вас, ваше императорское величество! Вы выздоровели, и, как бы получше выразиться, вы уже не сумасшедший, а взошедший на ум!
Солдаты быстренько парят Иоанна в финской бане, опрыскивают его веснушчатое лицо, завивают его свежие красноватые кудри тёплыми шомполами.
На Иоанна набрасывают халат (малиновый, золотые цветы!), купленный Мировичем в антиквариате для такого случая (торжественного!).
В крепостные шлюпки садятся солдаты. В отдельную шлюпку садятся: император, Мирович, Ушаков, барабанщик и флейтист.
Уже рассвело и небо покраснело. Вот-вот взойдёт солнце. Оно уже поигрывает наверху: на окнах учреждений, на вертикальных решётках петербургских мостов. На крышах кричат кошки. Они ходят по крышам и подслеповато щурятся на солнце.
Император пьёт шампанское и совсем перестаёт заикаться: подействовал наш оздоровительный напиток! Иоанн прекрасно пьёт, — неописуемое счастье, он и помнить позабыл, что ещё вчера страдал сумасшествием.