Две недели дождя
Шрифт:
– Некоторое облегчение.
– Медленно и раздельно проговорил Эйчер, поворачиваясь к Мику и глядя куда-то мимо него.
– Испытываешь ты. Слишком сложная, не решаемая загадка. Слишком.
– Может быть. Что будешь делать?
– Мик покачал головой. Этот засранец был, наверное, прав. Лай был странным парнем. Действительно, слишком странным.
– Найду удалённую работу. Может, буду помогать полиции. Если захочу. Если будет скучно.
– Эйчер пожал плечами и высыпал зёрна принесённого Миком кофе в кофемолку. Он давно уже всё обдумал и решил, потому что знал - всё
– И сколько же будут стоить твои услуги?
– Мик попытался завернуть вопрос в шутку, но получилось не слишком искренне. Эйчер не уступал умом брату, а без Лая будет трудно обойтись. В своей теме он разбирался лучше всех.
– Стоить твои услуги.
– Повторил Эйчер, поворачивая ручку кофемолки. Некоторое время он монотонно вращал её. Мик терпеливо ждал ответа.
– На углу есть кондитерская, там всегда много людей. Много людей. Очень много людей. И улыбчивая продавщица. Но пирожные вкусные. Очень. Лай редко туда заходил.
– То есть, помощь за пирожные?
– Мик усмехнулся. Оказывается, Эйчер - сладкоежка. Или те пирожные действительно того стоят.
– Хорошо, буду приходить с ними.
– Приходить с ними.
– Эхом отозвался Эйчер, ссыпая кофе в кофеварку.
– Без них можешь не приходить.
– Понял. Я хочу ещё спросить у тебя кое-что. Эйчер, ты ведь всё знал, да?
– Мик задержал дыхание, как перед прыжком в воду. Опасная тема, как хрупкий лёд под ногами.
– Знал, да. Знал Реа. Понимал, что происходит. Лай не поверил бы мне. И ничего не смог бы изменить.
– Эйчер разлил кофе по кружкам и протянул одну Мику.
– И я не мог. Реа - сильный. Он всегда был сильным. Он защищал меня. Лай вернётся, я в это верю.
– И всё-таки, Эйчер, почему?
– Мик не смог сдержать в себе этот рвущийся наружу вопрос. Он хотел знать, хотел понять. Чего бы это ему не стоило.
Эйчер кивнул и ушёл в свою спальню. Через некоторое время он вернулся и положил перед Миком на стол фотокарточку, старую и довольно-таки потёртую. На ней молодая женщина сидела на корточках между двумя мальчиками в одинаковых костюмчиках. Один из них смотрел в сторону, второй держал его за руку. Женщина была красивой и удивительно похожей на фоторобот. Улыбалась она как-то слишком наиграно. Слева на губе у женщины был маленький шрамик, едва заметный на старом фото.
– Кто это?
– Выдохнул Мик. Он уже понял - это она, та самая жертва. Женщина, о которой говорил Реа, от которой он хотел освободить Лая и Эйчера, та, кого он хотел убить.
– Кто это? Кто это...
– Эйчер сел на стул напротив Мика и достал пачку сигарет, принялся выкладывать их столбиками.
– Это наша мать. Единственное её фото.
– Ваша мать? Реа пытался убить вашу мать?
– Мик поражённо уставился на Эйчера, отчего тот поёжился и отодвинулся от стола вместе со стулом. Немного смутившись, Мик перевёл взгляд обратно на фотографию. Он встречал ублюдков, способных и не на такие зверства, но Лай точно не был из их числа.
– Её лицо, правая часть закрыта волосами, и занесённый для удара кулак - мои первые детские воспоминания.
– Пальцы Эйчера на секунду
– Она ненавидела нас. Мы были другие.
– А твой отец?
– Мик непроизвольно сжал руку в кулак. Значит, мать ненавидела Эйчера, а с ним и Лая просто потому, что Эйчер не был обычным здоровым ребёнком?
– Ушёл от неё до нашего рождения.
– Эйчер закончил очередной ряд, вытряхнул на ладонь последние две сигареты, поднялся и пошёл к шкафчикам искать новую пачку.
– Реа защищал меня от неё, когда Лай не мог. Она отправила нас в школу, когда нашла мужчину. Навещала пару раз.
– А потом?
– Мик слушал его как завороженный. Лай уже рассказывал ему об этом, в той самой школе. Но Эйчер... Мику казалось, он должен всё это рассказать, избавиться, поделиться воспоминаниями.
– А потом. Забеременела. Больше мы её не видели.
– Эйчер нашёл ещё одну пачку и облегчённо вздохнул. Он не смог бы чувствовать себя спокойно, пока не построил бы всю структуру из нужного количества сигарет.
– Так у тебя есть брат? Или сестра?
– Мик даже представить себе этого не мог.
– Не знаю. Не знаю, кто именно.
– Эйчер уселся за стол и продолжил выкладывать ряды.
– Не видел, не слышал.
– Ты сказал, что она умерла.
– Мик старался понять и осмыслить то, что произошло на дамбе, с учётом всего, что рассказал ему сейчас Эйчер.
– Да, знаю. Нам сказали. Прислали письмо. Не знаю, от чего. На похороны мы не ходили.
– Эйчер протянул руку и перевернул фотографию. Он не хотел ни видеть, ни вспоминать эту женщину, но сейчас необходимо было всё прояснить. До конца.
– Она водила нас на дамбу и давала играть без присмотра. Хотела, чтобы упали.
– Ты ненавидишь её?
– Почему-то тихо спросил Мик. Вопрос был слишком личным и откровенным. Ему неприятно было спрашивать это, и он мог только догадываться, как неприятно было отвечать Эйчеру.
– Она многому нас научила.
– Он покачал головой и принялся выравнивать столбики сигарет. Многому - не верить, не доверять, лгать, притворяться, терпеть, молчать, жить вопреки чужим желаниям.
– Это плохо?
– Мик спрашивал осторожно, словно ступал вслепую по тонкому льду.
– Это плохо. Больно. Тяжело.
– Эйчер на миг закрыл глаза, собираясь с мыслями.
– Это в прошлом. Теперь навсегда.
– Почему Лай не узнал её на фотороботе?
– Мик только теперь понял, кого ему напоминала та женщина - братьев Нэванов.
– Реа не позволил. Он заблокировал ту часть памяти, от которой Лай и сам хотел избавиться.
– Эйчер говорил как-то слишком уж равнодушно.
– И как ты будешь без Лая?
– В голосе Мика непрошено проскользнула вина. Он не стоял на парапете и никого не сталкивал в воду, но тогда у Реа-Лая не было другого выбора. Он его ему не оставил.
– Для начала, приду в участок и напишу заявление об увольнении. От имени Лая. Из-за проблем со здоровьем.
– Эйчер встал, упёрся ладонями в стол. Это надо закончить, достаточно.
– Я умею притворяться и терпеть людей. Не беспокойся обо мне. И Крис тоже. Не стоит. Я могу.