Две недели дождя

Алексенцева Екатерина Вадимовна

– Ладно. Буду заходить иногда, можно?
– Мик тоже встал, кивнул, прощаясь.

– Можно. По делу. Я всё оставлю. Как было.
– Эйчер проводил его до самой двери. В коридоре он остановился и посмотрел почти в лицо Мику.
– Ты знаешь, все эти принцессы из сказок очень несчастны. Они не могут покинуть свою башню. Никогда.

– О чём ты, Эйчер? Не понимаю.
– Мик нахмурился, пытаясь понять, что он имеет в виду. В сказках всё всегда заканчивалось свадьбой, разве нет?
– Там же обычно всё хорошо заканчивается.

– Нет. Никакого хорошего конца не бывает. Ни для одной.
– Эйчер усмехнулся, он явно с трудом сдерживал смех.
– Принцессы с самого детства живут в башнях и не знают

жизни за пределами леса, их берегут и прячут, запирают на долгие годы. Они хотят только вырваться, но ничего не знают о мире за опушкой леса. А потом приходит принц. Он видит красивую девушку, и ему безразлично, о чём она думает, и чего хочет. Он просто берёт её как приз и увозит домой. Как статуэтку. Она оказывается в мире, о котором ничего не знает, среди людей, с которыми не знает, как себя вести. Чем это всё кончается?

– Свадьбой?
– Несколько неуверенно сказал Мик. Он никогда не задумывался о том, хочет ли принцесса уезжать куда-то с принцем, и что бывает после свадьбы и надписи "конец". Обычно они влюбляются друг в друга с первого взгляда и живут счастливо до конца своих дней.

– Да. Принцесса оказывается среди чужих людей, с которыми не знает, как и о чём говорить, в чужом доме, в чужой стране. До этого она жила в лесу, или сто лет назад.
– Эйчер продолжал говорить равнодушным механическим голосом. Но в его словах сквозило отчаянье одинокой принцессы.
– Принц получил свой приз и продолжает жизнь в пирах и охоте. Принцесса же обречена. Она родит детей, посвятит себя им, закроется от непонятных и чужих людей в башне замка. Она никуда не ушла, и принц её не спас. Знаешь, почему?

– Нет.
– Заворожено ответил Мик. Он никогда особо не увлекался сказками для девочек, но Эйчер умудрился обрисовать всё в совсем уж мрачных тонах. Мрачнее были, разве что, не адаптированные средневековые сказания с отрезанными пальцами, замученными мачехами и принцами без глаз.

– Потому что башня её защищает, и ей нет смысла из неё уходить.
– Эйчер покачал головой. Не так уж и мало таких потерянных принцесс в этом городе.
– Башня внутри. Это убежище, в котором можно заблудиться навсегда.

Мик покачал головой. Он не мог понять до конца того, что говорил ему Эйчер. Это больше походило на какую-то аллегорию. Вот только зачем ему было говорить всё это?

Мик поднял руку в прощальном жесте, он не знал, что может ещё сказать. Он будет приходить. И когда-нибудь, встретит здесь Лая. Почему-то он был в этом абсолютно уверен. Дамба была их местом, ни один из них не мог там погибнуть.

Когда Мик ушёл, Эйчер подошёл к окну и отодвинул штору. Дождь кончился, уже неделю светило солнце, лишь изредка заслоняемое облаками. Реа всегда пробуждался именно в дождливые дни - в такую погоду у матери портилось настроение, и она срывала раздражение на них. А у Лая в дождь всегда болела голова. Ни он, ни врачи не могли найти причину, потому что физически он был здоров. Просто в дождливые дни Реа пробуждался и внимательно следил, чтобы никто не обидел их с Лаем.

Эйчер задёрнул штору, яркий дневной свет больно резал по глазам. Надо было подготовиться к походу в участок, вспомнить движения и манеру речи Лая. Ему предстояло лгать и притворяться. Но если он сможет сделать это сейчас, Лаю будет, куда возвращаться.

Клавдий поставил на столик перед Юлием чашку с горячим шоколадом. Сегодня у него было просто отличное настроение, ему удалось выиграть одно весьма запутанное дело. В этом, конечно же, не было ничего удивительного, но со стороны защиты выступал Мэрроу. Молодой адвокат был всё ещё слишком неопытным, но очень старательным и ответственным. К тому же, он умел убеждать, был отличным оратором. Клавдий получал удовольствие от поединков с ним. Кроме того, Виорел Мэрроу

вполне серьёзно пытался доказать ему, что человеческая жизнь имеет ценность, что нельзя осуждать на заключение или казнь просто по прихоти. Забавная, хотя и бесконечно наивная точка зрения.

– Это нечестно. Как он мог упустить убийцу?
– Юлий взял чашку в руки и раздражённо отхлебнул. Они так надеялись на этого человека! Были так близки к своему самому совершенному маньяку! И что? Тот просто спрыгнул в реку. Где его теперь искать?

– Опять об этом?
– Усмехнулся Клавдий. Юлию было невыносимо скучно, его просто надо было чем-то занять.
– Ты уже собрал информацию по Нэванам?

– Собрал. Братья Нэваны, Лай и Эйчер. Однояйцовые близнецы.
– Юлий начал монотонно рассказывать по памяти то, что ему удалось собрать из самых разных источников.
– Отец покинул семью до их рождения, мать воспитывала их самостоятельно. В возрасте трёх лет обоим запаздало был поставлен диагноз аутизм. В последствие диагноз Лая Нэвана был признан ошибочным и изменён на расстройство аутического спектра. Ещё позже - на сидром дефицита внимания. Проще говоря, они сами не знали, что с ним не так, но были уверены, что что-то точно не так.

– Из-за брата, надо полагать. Возможно, он просто копировал поведение Эйчера, чтобы оттянуть на себя часть негатива и защитить его. Весьма любопытно. Значит, Эйчер Нэван не проходил корректирующего обучения?
– Клавдий заинтересованно посмотрел на брата. Всего лишь предположение.

– Верно. Мать отказалась от специального обучения. В причине отказа стоит "не хочу, чтобы все узнали, что мой сын ненормальный". Однако к пяти годам Эйчер Нэван всё-таки начал говорить. Вероятно, его обучением в каком-то смысле занимался Лай, или он учился, глядя на него.
– Юлий лукаво усмехнулся и посмотрел на брата. Того явно заинтересовал его рассказ.
– В обычную школу они никогда не ходили, но, когда им исполнилось восемь, мать отправила их в закрытую школу с полным пансионом для детей с отклонениями психического развития.

– Сдала в детский вариант психиатрической лечебницы?
– Клавдий покачал головой. Он ожидал чего-то подобного. Недоверчивость, замкнутость и отстранённость Лая, его полное безразличие к женщинам - всё это могло объясняться таким вот детством. Он не верил людям и имел для этого все основания.

– Что-то на подобие. После совершеннолетия больше половины выпускников переселяются уже во вполне взрослые лечебницы, остальным удаётся социализоваться. По собранным мною данным, она приезжала к детям дважды.
– Продолжал Юлий. Ему не надо было видеть доклады его людей и результаты собственных поисков. Он просто мысленно перебирал информацию, выстраивая её в нужном порядке.
– К тому моменту она вышла замуж за критика и писателя Кэвина Кристена. Позже у неё родилась дочь, здоровая, без каких-либо психических отклонений. Насколько могу судить, о сыновьях она предпочла больше не вспоминать.

– Как жестоко, она - совершенно безжалостная женщина.
– В улыбке Клавдия цинизм мешался с болезненным удовольствием от чужого греха.
– Бросила детей, хотя могла воспитать их и помочь им влиться в общество.

– Могла, но не стала. Она умерла от болезни. Если нужны медицинские данные и её карта, могу потом дать тебе. Но, строго говоря, она сама виновата. Пренебрегла советами врача, совершенно не думала о последствиях.
– Юлий презрительно пожал плечами. Он никогда не прощал людям глупые поступки, которых они вполне могли избежать.
– О ней можешь забыть. Лай Нэван после школы поступил в академию полиции, сдал все экзамены, даже психологические тесты, потом выпустился с отличными оценками. Просто идеальный ученик и сотрудник. На нём больше раскрытых серийных убийств, чем на ком-либо ещё из его участка.