Две недели на соблазнение
Шрифт:
Джулиана поспешно выбралась из экипажа и повернулась, ожидая, что дверца за ней захлопнется. Но герцог вдруг вышел вслед за ней и, не обращая на нее внимания, стал подниматься по ступенькам дома. Парадная дверь открылась еще до того, как он ступил на верхнюю ступеньку. Когда же он вошел в ярко освещенный холл, навстречу ему радостно выбежал огромный пес.
«Ну вот… А еще говорят, что животные чувствуют зло», — подумала Джулиана и усмехнулась при этой мысли. Внезапно герцог повернулся к ней и сказал:
— Заходите
Джулиана хотела ответить, но герцог уже исчез из виду. И она, избрав путь наименьшего сопротивления, вошла в дом. Дверь за ней закрылась, и слуга поспешил следом за своим хозяином. Джулиана же, задержавшись в ярко освещенном холле, разглядывала мраморный пол и зеркала на стенах, благодаря которым и без того просторный холл казался просто огромным. Тут было с полдюжины дверей, ведущих в разные стороны, а также длинный узкий коридор, который уходил в глубь дома.
Пес сидел у подножия широкой лестницы, ведущей на верхние этажи особняка, и под безмолвным собачьим взглядом Джулиана вдруг со смущением и неловкостью осознала тот факт, что находится в доме мужчины.
Без сопровождения.
Если не считать собаки.
Которая, как уже обнаружилось, плохо разбиралась в людях.
Калли бы такого не одобрила. Невестка особо предупреждала ее, чтобы избегала подобных ситуаций. Она боялась, что мужчины могут воспользоваться неопытностью юной итальянки, плохо разбирающейся в правилах и моральных нормах высшего британского света.
— Я отправил записку Ралстону, чтобы приехал и забрал вас. Вы можете подождать в…
Джулиана вскинула глаза, когда герцог вдруг замолчал, ей показалось, что он задумался о чем-то неприятном.
— Так где же? — спросила она.
А он быстро приблизился к ней и пробормотал:
— Боже милостивый… Что с вами произошло? Кто-то напал на вас?
Через несколько минут — они уже находились в кабинете герцога — он плеснул на два пальца скотча в хрустальный стакан и протянул его девушке. Но она покачала головой:
— Нет, благодарю.
— Вам надо выпить. Увидите, это успокаивает.
— Меня не нужно успокаивать, ваша светлость.
Лейтон взглянул на нее, прищурившись.
— Вы отрицаете, что кто-то напал на вас?
Джулиана небрежно пожала плечиком, по-прежнему оставаясь спокойной. Ну что тут скажешь? Ведь что бы она ни сказала, сказанное обернется против нее. Лейтон тут же заявит своим не терпящим возражений надменным тоном, что если бы она была настоящей леди, если бы больше заботилась о своей репутации, если бы вела себя как англичанка, а не как итальянка, то ничего этого не случилось бы. Так он говорил ей с той самой минуты, как узнал, кто она такая.
— А какое это имеет значение? Ведь вы, ваша светлость,
Она намеревалась этими словами поставить его на место, но не вышло. Герцог окинул ее долгим холодным взглядом — ее лицо, руки, покрытые царапинами, а также испорченное платье, разорванное в двух местах, — и ей показалось, что он презрительно усмехнулся. Не удержавшись, Джулиана добавила:
— Похоже, я в очередной раз доказала, что недостойна вашего общества, не так ли?
Она прикусила язык, пожалев, что эти слова вырвались у нее. А он тихо сказал:
— Я этого не говорил. — Тут в полуоткрытую дверь кабинета кто-то постучал, и герцог рявкнул: — В чем дело?!
— Я принес то, что вы просили, ваша светлость.
Слуга прошаркал в комнату с подносом, нагруженным небольшим тазиком, бинтами и какими-то баночками. Поставив свою ношу на ближайший стол, он низко поклонился.
— Это все, — процедил Лейтон.
Слуга снова поклонился и вышел. Герцог же направился к подносу и, взяв полотенце, обмакнул один его край в воду в тазу.
— Вы не поблагодарили его, — заметила девушка.
Герцог взглянул на нее с удивлением.
— Сегодняшний вечер не настроил меня на благодарственный лад.
Услышав в этих словах обвинение, Джулиана проговорила:
— Тем не менее он оказал вам услугу. — Она помолчала для пущего эффекта. — Не поблагодарить его — очень с вашей стороны… невоспитательно.
Прошла секунда-другая, прежде чем герцог понял, что она имела в виду.
— Невоспитанно? Вы это хотели сказать?
Она взмахнула рукой.
— Ну… все равно. Другой человек поблагодарил бы.
Лейтон направился к ней.
— Вы имели в виду — лучший человек?
Джулиана распахнула глаза, изобразив невинность.
— Нет, Боже сохрани! Вы же герцог, в конце концов. Конечно же, лучше вас нет никого.
Эти ее слова были прямым выпадом, и после всех тех ужасных слов, которые он наговорил ей в карете, совершенно обоснованным.
— Другая женщина сообразила бы, что она у меня в долгу, и была бы осторожнее в своих речах.
— Вы имели в виду — лучшая женщина?
Он не ответил. Сев напротив нее, сказал:
— Дайте ваши руки.
Джулиана нахмурилась, прижав руки к груди.
— Зачем?
— Они у вас ободраны и кровоточат. Их нужно промыть.
Она не хотела, чтобы он дотрагивался до нее. Не доверяла себе.
— С ними все в порядке.
— Значит, то, что говорят про итальянцев, правда, — проворчал Лейтон.
В этих словах ей почудилось оскорбление, и она буркнула:
— О том, что вы никак не желаете признавать свое поражение.