Две недели на соблазнение
Шрифт:
— Проголодались? — спросил Саймон.
Она кивнула, и он купил кулек пирогов и фляжку вина. Затем с улыбкой проговорил:
— Мистер Пирсон желает устроить пикник.
Джулиана широко улыбнулась в ответ.
— Что ж, не хочу разочаровывать его. Тем более в Ночь костров.
Они направились в более уединенное место лужайки. Усевшись на низкую скамейку, принялись за еду. И одновременно наблюдали за гуляющими. Мимо промчались дети, то ли догоняя кого-то, то ли убегая, и их звонкий смех еще долго звенел
Джулиана вздохнула и тихо проговорила:
— Когда я была маленькой, такие вот вечера были моими любимыми. Ведь в праздники всегда было меньше строгостей.
Саймон представил ее маленькой девочкой, слишком высокой для своего возраста и с копной пышных кудряшек. Улыбнувшись, он наклонился к ней и проговорил по-итальянски:
— Хотел бы я знать тебя тогда. Увидеть юную Джулиану в ее родной стихии.
Она засмеялась; ей понравилось, что он перешел на ее родной язык, — это придавало их беседе ощущение интимности.
— Юная Джулиана тебя бы шокировала. Я вечно была грязной и всегда заявлялась домой с каким-нибудь новым открытием. И меня постоянно ругали за то, что я громко кричу во дворе и таскаю печенье с кухни.
— Ты полагаешь, меня это удивляет?
— Пожалуй, нет. Не удивляет.
— А когда повзрослела, разбивала множество сердец на таких праздниках?
Он не должен был спрашивать о таком. Это неприлично.
Но ведь сегодня нет никаких правил. В этот вечер любые вопросы разрешены, не так ли?
Джулиана лукаво улыбнулась и опять пожала плечами.
— А… — Саймон вытянул перед собой ноги. — Вижу, я угадал.
— Да, был один мальчик. Его звали Винченцо.
— Расскажи мне эту историю.
— Каждый год в Вероне, в апреле месяце, проводится праздник Сан-Дзено. Город готовится к нему целую неделю и празднует почти так же, как Рождество. И вот как-то раз… — Она замолчала, словно не была уверена, стоит ли продолжать.
А Саймон вдруг понял, что ему ужасно хотелось услышать, что было дальше.
— Говори же… Сколько тебе тогда было лет?
— Семнадцать.
Семнадцать… Свежая и прекрасная — как и сейчас.
— А Винченцо?
— Не намного старше. Восемнадцать, быть может.
Саймон вспомнил себя в восемнадцать. И вспомнил, какие мысли были у него о женщинах и что ему хотелось с ними делать. А затем ему очень захотелось хорошенько поколотить того неизвестного итальянского мальчишку.
— Молодым людям было поручено помогать с приготовлениями к празднику, и я почти все утро носила еду в церковь. Всякий раз, как я приходила с новым блюдом, Винченцо был тут как тут, готовый помочь.
«Могу себе представить», — подумал Саймон, нахмурившись.
— Так продолжалось довольно долго. Но последний поднос я приберегла — то было огромное блюдо с пирожными для праздника. И вот я вышла из дома и направилась по узкому переулку, ведущему
Перед его мысленным взором промелькнула картинка: долговязый черноволосый итальянец с горящими глазами. И Саймон невольно сжал кулаки.
— Я думала, он пришел забрать у меня блюдо.
— Очень сомневаюсь, — пробурчал Саймон.
Джулиана со смехом покачала головой.
— Да, он пришел не за этим. Он протянул руки за блюдом, но когда я хотела отдать его ему… сорвал поцелуй.
Саймон тут же возненавидел этого мальчишку. Более того, он готов был убить его.
— Надеюсь, ты врезала ему между ног.
Глаза Джулианы расширились.
— Мистер Пирсон, что за выражения?! — возмутилась девушка.
— Судя по всему, щенок это заслужил.
— Достаточно сказать, что я справилась с ситуацией. Саймон с облегчением вздохнул. Что ж, ему следовало бы знать, что она умеет за себя постоять. Хотя ему очень хотелось бы защитить ее.
— И что же ты с ним сделала?
— К сожалению, теперь у Винченцо репутация парня, который целуется как слюнявый пес.
Саймон громко расхохотался.
— Замечательно!
Джулиана лукаво улыбнулась.
— Мы, женщины, не так уж беспомощны, как ты думаешь.
— Я никогда не считал тебя беспомощной. С самого начата ты казалась мне настоящим гладиатором. — Он протянул ей фляжку с вином.
Джулиана тоже хохотнула.
— Un gladiatore? Мне это ужасно нравится. — Она сделала глоток вина.
— Не сомневаюсь. — Он наблюдал, как она пьет. Когда же девушка опустила фляжку, добавил: — Признаюсь, я жутко рад, что он не умел целоваться.
Она улыбнулась, и его заворожило движение ее язычка, когда она слизнула каплю вина с губ.
— Не волнуйся. С тобой ему в поцелуях не сравниться. Эти слова вырвались у нее невольно, и лишь потом она осознала, что они означали. Густо покраснев, Джулиана потупилась и пробормотала:
— Я не имела в виду…
— Ты уже сказала это, — с усмешкой перебил Саймон. — Так что не вздумай брать свои слова обратно.
Она взглянула на него сквозь длинные иссиня-черные ресницы, и его поразила ее роскошная цветущая красота. «Мужчина мог бы всю жизнь любоваться ею», — промелькнуло у него.
— Я и не собираюсь, — прошептала она.
Пульс его при этих ее словах бешено заколотился, и он пожалел, что они находились на людной площади, где присутствовал к тому же брат Джулианы.
Саймон встал, понимая, что если останется сидеть, то уже не сможет отвечать за свои действия. Наклонившись, он протянул руку и поднял девушку на ноги. И в тот же миг его окутал ее запах — странная смесь красной смородины и базилика. Она подняла к нему лицо, освещенное оранжевыми бликами костра, и он увидел в ее взгляде целый букет эмоций.