Две недели на соблазнение
Шрифт:
Сестра пристально посмотрела на него.
— Я никогда не просила тебя прятать нас. На самом деле я бы предпочла не прятаться. Моя репутация окончательно погублена, Саймон. Так что не пытайся что-либо изменить, — добавила Джорджиана.
И герцог понял, что ее слова — чистейшая правда.
— Но ты заслуживаешь…
— Заслуживаю того, чтобы быть матерью. Чтобы растить ребенка, который будет здоровым и сильным и будет знать, что он любим.
— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Джорджиана.
Она улыбнулась.
— И
От него не ускользнула ирония ситуации. Ведь Джорджиана — сестра одного из самых могущественных аристократов. И все же он, ее брат, не может изменить ее жизнь. Да, он не в силах восстановить ее репутацию и заглушить сплетни, которые рано или поздно настигнут ее — настигнут их всех. Но зато он мог дать ей свою поддержку. И свою любовь.
— Джорджиана… — Его голос чуть охрип от волнения. — Джорджиана, пусть все будет так, как ты пожелаешь, как решишь для себя и для Кэролайн. А я поддержу вас.
— Ты уверен, что хочешь… испытать судьбу?
Он с улыбкой кивнул:
— Уверен.
— Я спрашиваю потому, что это твое решение может подвергнуться проверке уже довольно скоро.
Он вопросительно взглянул на сестру.
— Что это значит?
— Только одно: я хочу, чтобы хоть кто-то из нас двоих обрел наконец свое счастье. И раз уж не я, то, следовательно, счастлив должен быть ты.
Джулиана! Только она его счастье, его страсть.
Он должен ехать за ней. Тотчас же!
Саймон встал и подошел к сестре с племянницей. Наклонившись, поцеловал сначала в макушку Кэролайн, потом, в щеку, Джорджиану.
— Я должен ехать. Должен вернуть ее.
Сестра улыбнулась.
— Мама будет вне себя от ярости.
Саймон пожал плечами.
— Зато из мамы выйдет отличная вдовствующая герцогиня.
Джорджиана рассмеялась.
— Только не говори, что намерен сослать ее в деревню.
— А что?.. Неплохая идея. — Герцог направился к двери.
— Саймон! — окликнула его сестра.
Он обернулся, и она с улыбкой сказала:
— Твой свадебный подарок уже на пути в Лондон. Поцелуй от моего имени маму.
Глава 19
Репутация — это все, что имеется у женщины. Истинная леди защищает свою любой ценой.
Бывают случаи, когда источник скандала удивляет даже нас.
Джулиана сразу же отправилась повидаться с матерью.
Был поздний вечер — не самое подходящее время наносить визиты, — когда она, ожидая мать, стояла в приемной лондонского дома Ника и Изабель, заполненной греческими и римскими мраморными статуями, собранными во время
В центре комнаты располагалась статуя Афродиты с Эросом — потрясающее изображение богини любви, держащей на руках сына, тянувшегося к чему-то за ее плечом. Все мышцы божественного младенца были напряжены, руки вытянуты, а пухлые ножки отталкивались от материнской груди — очень уж он хотел дотянуться до чего-то необычайно привлекательного, но недоступного ему. И эта статуя была прекрасным напоминанием о том, что если, даже богам порой отказано в их желаниях, то уж простым смертным просто глупо ожидать чего-то другого.
Поездка из Йоркшира была ужасной, Джулиана всю дорогу не могла ни есть, ни спать. И она постоянно думала о Саймоне, ощущая тупую ноющую боль в груди.
Разумеется, она понимала, что бегство не самый разумный поступок, однако чувствовала, что не сможет оставаться в Йоркшире и не поддаться соблазну вновь оказаться в объятиях Саймона, в его постели, в его жизни… Но, увы, она недостаточно хороша для него, так как не имела того, что он так высоко ценил, — отличной родословной, незапятнанной репутации и должного воспитания. Все, что у нее имелось для него, — это сомнительное прошлое и ее любовь.
Как это ни печально, иногда одной любви недостаточно…
Она вздохнула и провела пальцем вдоль идеально вылепленной стопы Эроса. Ох, не следовало ей находиться здесь в такой час. Да и вообще не следовало.
Однако время, проведенное в карете наедине со своими мыслями, пробудило в ней отчаянное желание проверить себя. Потому она и пришла сейчас к матери.
Она едва не сошла с ума, вспоминая последние недели и часы, проведенные с Саймоном — все их разговоры и страстные объятия.
В какой-то момент, держа ее в объятиях, он заставил ее поверить, что она, возможно, сможет остаться с ним — несмотря ни на что. Но все же она оказалась не настолько наивной, чтобы окончательно поверить в такую сказку.
Джорджиана поняла: чем скорее она уедет, тем лучше будет для них обоих. Им никогда не быть вместе, никогда она не станет для него подходящей спутницей жизни. Он навсегда останется герцогом, а она — особой сомнительного происхождения. Но все это не уменьшало ее любви к нему, как бы она того ни хотела.
Она не сможет доказать ему, что совсем не такая, как считалось в лондонском свете. Но она могла доказать это самой себе. Потому и ждала свою мать.
Она здесь из-за скандала. Из-за того, что поступки матери окрасили неверным светом всю ее жизнь. Из-за того, что поведение матери вынуждало ее сомневаться в собственных поступках и собственных желаниях. И еще ей хотелось убедиться раз и навсегда, что она совсем не такая, как ее мать. Что она другая. Что она лучше.
Много лет она прожила в тени матери, и сейчас ей наконец пора выйти на солнце.