Две недели на соблазнение
Шрифт:
— Уже взял, — ответил герцог.
Ралстон приподнял черную бровь.
— Что ж, отлично. У тебя две минуты, чтобы привести себя в порядок, после чего мы пойдем вниз и все обсудим. — Джулиана при этих словах улыбнулась, и Ралстон добавил: — Ты, сестра, не приглашена.
Час спустя Саймон покинул Ралстон-Хаус, совершив все надлежащие приготовления со своим — при этой мысли он поморщился — будущим шурином.
«Наверное, — думал герцог, — это правильно, что я породнился с этим
Впрочем, ему, Саймону, все равно. Скоро он женится на женщине, которую любит, на женщине, которая любит его, и этого более чем достаточно.
Ему отчаянно хотелось пожелать Джулиане спокойной ночи, но ее нигде не было видно, когда он уходил. А Ралстон, судя по всему, не позволил бы ему подняться, чтобы найти ее. Впрочем, маркиза можно понять. В конце концов, у него, Саймона, никак не получается держать руки при себе, когда он находится рядом со своей будущей женой.
Но они поженятся через несколько дней, и он уж как-нибудь потерпит… Потерпит слишком хорошо ему знакомую и весьма неприятную боль в паху.
Герцог махнул своему кучеру и открыл дверцу кареты — той самой, с которой все и началось. Забравшись в экипаж, он захлопнул дверцу, после чего быстро постучал в стенку, чтобы возница трогал.
И только сейчас заметил, что он не один в карете.
Джулиана улыбнулась ему с другого конца сиденья.
— Ты ведь не думал, что я позволю тебе уехать, не пожелав мне спокойной ночи?
Саймон подавил вспышку радости и подпустил в голос герцогской строгости:
— Нам придется обсудить твою склонность прятаться в каретах.
Она медленно придвинулась к нему, и его окатила волна желания.
— Только в одной карете, ваша светлость. Только в вашей. И в этот раз я проверила герб, прежде чем забраться внутрь. Скажите, что вы собираетесь делать со мной теперь, когда я здесь?
Он долго и пристально смотрел на нее. Потом склонился к ней и прошептал:
— Я собираюсь любить тебя, сирена. — Он обнял ее за талию и затащил к себе на колени.
Сверкнув лукавой улыбкой, она проговорила:
— Скажи еще раз то, что сказал в доме и на балу.
Саймон просиял.
— Я люблю тебя, Джулиана. — Он поцеловал ее.
— Еще!.. — выдохнула она.
Он крепко обнял ее, и губы их снова слились в поцелуе. И впервые в их ласках не было торопливости, не было сознания того чувства, что эти ласки и поцелуи запретные.
А потом Джулиана вдруг спросила:
— А как же Пенелопа?
— Нам обязательно говорить об этом сейчас? — Его рука легла на соблазнительные выпуклости ее груди.
Джулиана тихонько застонала, но все же заставила себя слезть с колен Саймона. Сев на сиденье напротив, она кивнула:
— Да, обязательно.
Герцог опустился
— Отец леди Пенелопы аннулировал договоренность. — Его ладони легли ей на лодыжки, и Джулиана не знала, то ли это от его теплых рук, скользящих по ее ногам, она чувствует такое головокружение, то ли от известия, что он больше не помолвлен. А Саймон посмотрел ей в глаза и добавил: — Если бы он не сделал этого, то сделал бы я, Джулиана. Я бы не смог жениться на другой, потому что слишком сильно люблю тебя.
Приятное тепло затопило ее от этих его слов.
— Он разорвал помолвку из-за Джорджианы?
— Да, — ответил герцог. И тут же задрал ее юбки и прижался поцелуем к ее колену.
Джулиана прошептала:
— Но, Саймон, зачем…
Он поднял на нее глаза и сказал:
— Моя сестра сама все рассказала. Именно она сообщила обо всем в «Газетт». Это был ее свадебный подарок. Нам.
Джулиана улыбнулась.
— Расторгнутая помолвка?
— В обмен на быструю другую, — ответил Саймон и впился страстным поцелуем в губы невесты.
Внезапно она отстранилась и воскликнула:
— Саймон, твоя мать!..
— Вот о ком уж я точно не хочу сейчас говорить, любимая.
— Но… она будет вне себя!
— А мне плевать. — Он снова стал целовать ее колени. Потом вдруг заявил: — А если мать и будет злиться, то не из-за тебя. Ведь ты ее единственная надежда на респектабельного внука. Это же у меня ужасная репутация.
Джулиана рассмеялась.
— Похититель невинных! Соблазнитель девственниц!
Он снова раздвинул ее колени и стал подниматься поцелуями все выше по ноге.
— Нет, только одной невинной. Одной девственницы.
Она тихо застонала и прикрыла глаза, когда он лизнул то место, где подвязка держала чулок, — это было обещание того, что последует.
— Мне повезло. — Она наклонилась и взяла его лицо в ладони. — Саймон, я любила тебя с самого начала. И буду любить… буду любить тебя столько, сколько ты позволишь.
Глаза его потемнели, и он вдруг сделался серьезным.
— Надеюсь, ты собираешься любить меня очень-очень долго.
Она поцеловала его в губы, вложив в этот поцелуй всю свою любовь, ибо слов сейчас было мало.
Когда же они оторвались друг от друга, тяжело дыша и желая большего, Джулиана с улыбкой спросила:
— Ну, каково оно, когда твоя репутация повержена в прах?
Он засмеялся.
— Я никогда этого не переживу.
— Жалеешь?
— Нисколько. — Он привлек ее к себе для очередного поцелуя.
Скандал герцога Лейтона еще долго будет притчей во языцех. Он будет пищей для перешептываний в бальных залах, пересудов на Бонд-стрит и в коридорах парламента. И спустя годы они с Джулианой будут рассказывать своим внукам историю о том, как герцог был сражен наповал любовью.