Две недели среди ненормальных
Шрифт:
– Ой-ой, даже не смотрит на нас, король хуев! – вслед ему закричала Роза, кривовато улыбаясь.
Шаня впервые видела Розу настолько задетой за живое. А Роза – настолько подавленную Шаню.
– Ну как тебе это нравится? – неадекватно-возбужденно воскликнула Травкина, повернувшись к подруге.
– Сучонок. Пусть хоть лопнет от гордости, – хмыкнула Шмеленкова, непроизвольно хрустнув пальцами.
– Вот и правильно! – подскочила Роза, как будто её черти распирали. Зелёные глаза нехорошо засверкали. – Не нужен он нам, а? В жопу старшего брата,
– Вот и шикарно! – мрачно торжествуя, подтвердила Шаня. – Я тебя, мартышка, давно уже младшей сестрой считаю.
– А ты лосяша! – восторженно завопила Роза и вдруг бросилась новоиспеченной родственнице на шею.
Шаня обняла Розу в ответ.
– Давай ещё поревём, как в фильмах! – предложила Травкина, не отпуская Шаню.
– Хнык-хнык! – рассмеялась Шмеленкова.
– Ну что, лошина, бегом к мамане! – скомандовала Роза, не сразу разжав руки.
И девочки помчались к чёрной хонде.
– Как день прошёл? – весело спросила Ольга.
– Фигня, – откликнулась младшая дочь, с наслаждением задирая ноги на спинку переднего сиденья. – А у Шаньки пиздец!
– Что случилось? – поинтересовалась Травкина.
– Да к директору вызвали, документы разбирать заставили, – пожаловалась Шмеленкова.
– Сочувствую, – вздохнула Ольга, заводя машину.
Дорога показалась невыносимо долгой. Отвратительные невидимые твари под названием совесть и сожаление грызли, щипали и кусали Шаню. Чтобы отвлечься, она пыталась думать о Саре и Раздолбаеве. Он молодец, времени даром не теряет, номер её выяснить сумел. Интересно, Сара ответит? Шмеленкова почему-то была уверена, что да. Что всё у ребят наконец-то начнёт налаживаться.
Сколько раз Сарочка бы Мишу ни отшивала, он всё равно останется с ней рядом. Будет добиваться её. Из спортивного интереса? Нет. Реально, видать, в душу ему запала.
А мысли упорно возвращались к Ване.
Да, он поступил по-козлиному. Уехал с отцом, бросив остальных. Но, видимо, на то были причины. Шаня ведь не знала всех тонкостей взаимоотношений между Травкиными. Хотя что-то подсказывало ей, что вот-вот из семейного шкафа прямо ей на голову посыплются-таки все скелеты.
А потом Иван доблестно бегал от Шани по всей школе. А почему? Потому что знал, что она не одобряет то, что он сделал. Получается, её мнение для него важно?
А Шаня что? Шаня прекрасно умеет благодарить. О да.
Просто природный талант всё портить.
В конце концов нудная и утомительная дорога кончилась. Роза с Шаней выскочили из машины на выложенную камнями дорожку. Dodge Николая уже стоял припаркованный. Значит, они доехали быстрее.
Всё небо было затянуто облаками. Солнце иногда пробивалось через них, но его быстро упрятывали обратно в облачную тюрьму. Откуда-то подул прохладный ветер.
– Погода портится, – рассеянно заметила Ольга. Ей явно не хотелось идти домой.
Как и Шане с Розой. Но не оставаться же жить во дворе?
Когда троица вошла в кухню, намереваясь раздобыть что-нибудь
Николай сидел за столом и пил чай. Ваня вышел из ванной и теперь остановился посреди комнаты.
Взгляды Николая и Ольги встретились. Шанин столкнулся с Ваниным.
И Шмеленкова поняла, что будет гроза.
====== Скелеты, цыгане и Петрович ======
В следующие минут пятнадцать ничего нельзя было понять. Все одновременно, как по команде, начали орать. Шаня, ошалело застыв на месте, тщетно пыталась хотя бы послушать, что кто говорит. Увы, вся кухня потонула в диком вое.
Шмеленкова, подавив желание прикрикнуть на них “заткнитесь”, решила просто подождать, что будет дальше. Хотя душераздирающие вопли сильно действовали на нервы и били по ушам.
Интересно, а посуда полетит? Стулья, столы?
В какой-то момент Шаня отметила, что крики начали стихать. Замолчала Роза. Ваня, кажется, и не говорил ничего. Таисия, которая успела каким-то образом появиться на кухне, хлопнулась на стул и надрывно взвыла:
– Сил моих больше нет!
Ольга, заметно побледнев, привалилась к косяку. У Шани мелькнула мысль, что её надо куда-нибудь посадить. А то ещё в обморок грохнется.
Слово целиком и полностью перешло к Николаю.
Размышляя, помочь Ольге или нет, Шмеленкова пропустила начало его пламенной речи. Внезапно её привлекло прозвучавшее “чужая”, и Шаня невольно повернулась к главе ненормального семейства.
– Лимит чужих в моём доме исчерпан! Ис-чер-пан! – тявкал Николай, потрясая кулаком и страшно дёргая глазом с покрасневшими от напряжения сосудами. – Каждое утро я вынужден лицезреть в МОЁМ доме нахлебниц! Содержать их! Кормить! Терпеть всё это!
Шмеленкова, почувствовав резкий подъём раздражения и ущемлённой гордости, хотела было показать ему выразительный палец, собрать вещи и свалить к Сарочке. Но Николай говорить не закончил.
– Сколько лет я живу в этом сумасшедшем доме! Сколько лет терплю чужих детей! Сколько лет вы всячески притесняете МОЕГО сына?! – рычал Николай, сверкая глазами.
И тогда Шаня сообразила, что едва ли он имел в виду её. Две недели – не много лет. А кто тогда? Раздолбаев, что ли?
– Коля! Замолчи! – не своим голосом взвизгнула Ольга, как будто он её ударил.
– Ты, жид, что себе позволяешь? Жид поганый! Что ты несешь?! Ты нас здесь запер, ЖИИИИИИД!!!! – истерически взревела Таисия и в припадке заколотила кулаками по столу.
– Я твой благодетель, вшивая тварь! – закаркал Николай, весь трясясь и почему-то закатывая глаза. – И чем вы мне платите? Чем платите за то, что я всё ЭТО содержу?!
– Да пошёл ты, Николай Иванович! – раздался вдруг звонкий голос.
И в кухне сразу же стало тихо. Не веря ушам, Шмеленкова медленно повернулась к Розе, которая стояла рядом с ней.
В ту минуту Роза выглядела слишком взрослой. Её зелёные глаза зло-насмешливо прищурились, а на потемневшем лице появилась кривая улыбка.