Две недели среди ненормальных
Шрифт:
– Больше напрягать вас не буду, Николай Иванович, живите с сыном и радуйтесь, – отчеканила она и подняла глаза на Шмеленкову. – Шанька, пойдём. Нам с тобой здесь не рады.
Словно в трансе, не понимая, что происходит, Шаня послушно протянула ей руку. Роза сжала её кисть с такой силой, что стало больно. И решительно потащила названную сестру к выходу.
За их спинами раздался нечеловеческий вопль Ольги.
– Заберем Петровича и валим! – бодро тараторила Роза, таща Шаню на задний двор. – Я моего Петровича им не
– Идём, – согласно кивала Шаня, понимая, что сейчас ей нужно подыграть.
Травкина казалась неадекватно, ненормально весёлой. Она на ходу подскакивала, пела, хохотала, а потом вдруг начинала поливать всё и всех матерными ругательствами и снова хохотать.
Она всеми силами себя сдерживает.
– Тра-ла-ла, мы будем цыганским табором, – объявила Роза, покрыв плечи разноцветной шалью – Петровичем.
– Теперь у нас начинается кочевая жизнь, – вторила ей Шмеленкова.
– Йо-хо-хо и бутылка рома, суки! – прокричала девочка, погрозив кулаком дому. – Вещи наши заберем ночью и пойдём, куда глаза глядят! Хей, а ты возьмешь меня к себе домой?
– Возьму, конечно, – согласилась Шаня. – Будешь спать в моей комнате на коврике.
– Мечтай, это ты там будешь, ибо я Царь! – объявила Роза и заливисто захохотала, краснея от смеха.
– И никто мне больше не нужен, – проговорила Роза, немного успокоившись. – Двинем к Саре, что ли?
– А пойдём, – решила Шаня.
Роза с наслаждением пнула калитку, открывая её. А потом с боевым кличем прокатилась колесом по дороге.
– Не упади, Шимпанзе! – предостерегла Шмеленкова.
Сейчас её точно трогать нельзя. Но долго Роза сдерживаться не сможет. Буйное напускное веселье кончится, её прорвёт – и она всё выскажет.
– Я же не ты, Шмель! – Роза показала ей язык. – Чё тормозишь, потопали!
В этот момент сзади щёлкнула открывшаяся калитка. Шмеленкова, вздрогнув от неожиданности и сжав кулак, резко обернулась. Она ожидала увидеть Николая с дробовиком. И была готова либо обороняться, либо бежать.
– Разрешите мне к вам присоединиться, беженцы? – спросил Ваня, захлопнув дверь.
Лицо Розы едва заметно дёрнулось. Она скрестила руки на груди.
– А нафига тебе к нам, цыганам? – спросила она, приподняв левую бровь. – Ты же великий чистокровный Травкин, мы-то тебе что? У нас... как ты там сказала... кочевая жизнь!
– Рот закрой, дура! – резко оборвал её Ваня. – Ты моя сестра.
– Да ну? – всплеснула руками Роза.
– Ну да! Мама у нас одна, не правда ли? Мы всю жизнь рядом живём, всё друг о друге знаем. Ты жрёшь конфеты без меры, я таскаю мелочь. Ты материшься, а я занудствую. Ты шибанутая, а я лошина. Как скажет Раздолбаев, тёплые братские отношения.
Роза медленно опустила руки. Её лицо снова дрогнуло, а уголки рта поползли вниз.
– Зачем ты оттуда ушёл? – совершенно другим голосом, тихо и подавленно, спросила она.
–
Роза хотела что-то сказать, но уже не смогла. Её лицо перекосилось, и из глаз брызнули слёзы.
Шаня впервые видела, как вечно весёлая Роза плачет, прекратив притворяться.
– Лошина! – силясь улыбнуться, сквозь всхлипывания проговорила она. – Променял... красивую жизнь... на... оборванцев...
– Молчи, за умную сойдёшь, – посоветовал Ваня, подошёл к Розе, опустился перед ней на колено и прижал к себе.
– Ты... За... Заболел, что ли? – шмыгая носом, поинтересовалась Роза и уткнулась носом в его плечо, обнимая брата.
– А сама-то? Плакса! – усмехнулся Иван.
– Иди в зад, лошина! – беззлобно отозвалась Роза и теперь уже по-настоящему рассмеялась.
Шаня смотрела на них, не сдерживая доброй улыбки. Ну наконец-то. Давно пора помириться.
– Итак, спасибо холопу, что дал мне высморкаться в его футболку! – жизнерадостно заключила Роза, распрямляясь. Она вся сияла от счастья.
– Дождёшься, царь, свергнем мы тебя, – пробурчал Ваня, отряхивая ноги.
– Теперь нас трое цыган, – продолжила девочка. – Мы вольные! Наша крыша – небо голубое! Мы с Шаней к Сарочке шли. Го к Саре!
– Опять будем Шмульдиных напрягать? – не согласился Ваня. – Может, к Раздолбаеву?
– Я Царь, я решаю! – завопила Роза. – Холоп сказал к Раздолбаеву, Царь одобряет! Идём!
– Никогда там не была, – заметила Шаня. Она даже примерно представить себе не могла, где и как живёт Миша. В шмеленковском восприятии у него вообще не было дома, потому что ни о его семье, ни о жилище она ничего никогда не слышала.
– Вот и побываешь, – откликнулась Роза, размахивая над головой шалью и уносясь вперед.
Шаня с Ваней пошли следом. Сначала друг на друга они даже не смотрели. И оба физически ощущали неловкость.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – нарушила наконец напряженное молчание Шмеленкова.
– Хочу, – после небольшой паузы ответил Иван. – Наверное, давно уже пора обо всём поговорить. Роза... Её полное имя Кошкина Роза Васильевна. В свидетельстве о рождении записана как Травкина, но фамилию хочет сменить на настоящую, когда паспорт получит.
Шаня покачала головой. Можно было и понять. Ни у кого в семье ни волос чёрных, ни глаз таких нет. Правда, Роза на бабушку немного похожа...
А Роза младше Вани. Это что же получается, Ольга изменила Николаю?..
– Звездец, – не сдержалась Шаня.
– Мама уходить собиралась, но папа уговорил её остаться. И принял вместе с чужим ребёнком. А знаешь, почему? Потому что процесс развода слишком утомительный и затратный, – тяжело вздохнув, закончил Ваня.
– Кошмар, – произнесла Шмеленкова, не зная, что тут ещё сказать.