Две недели в другом городе. Вечер в Византии
Шрифт:
– Прекрасно. Тогда до встречи. Будьте осторожны с Керном. Он гомосексуалист.
Керн оказался крупным печальным мужчиной с лысеющей головой, большим носом и землистым лицом. На нем был строгий черный костюм и рубашка с накрахмаленным воротничком. На столе у Керна царил идеальный порядок, в пластиковых пеналах для входящих и исходящих документов лежали аккуратные стопки бумаг. Угрюмый, подозрительный, он производил впечатление человека, наводящего страх на своих подчиненных и выдающего визы на въезд в Соединенные Штаты крайне неохотно.
– А какой у вас тут интерес, мистер Эндрюс? – спросил Керн, когда Джек рассказал о Холтах и их желании взять ребенка на воспитание.
Сам вопрос и тон, которым он был задан, содержали намек на то, что Джеком, несомненно, руководит какой-то неблаговидный мотив.
– Никакого, – ответил Джек. – Просто мистер Холт – мой друг…
– А, – протянул Керн, – друг. Давно вы его знаете?
– Нет. – Джек не мог сказать Керну, что познакомился с Холтом вчера вечером. – Я подумал, что мое личное участие может немного ускорить процедуру…
– Личное участие. – Керн произнес эти слова так, словно речь шла о взятке. – Понимаю. У нас нет твердой политики в таких вопросах, но вообще-то подобные акции нами не поощряются. Дети, различие в вероисповедании…
Керн медленно развел руками; жест этот не предвещал ничего хорошего.
– Всегда есть опасность нежелательных осложнений. И все же, поскольку он ваш друг, а вы друг Хэнсона Мосса… Я поговорю с итальянской стороной.
– Я буду вам крайне признателен. – Джек обрадовался, что визит подходит к концу.
Керн пристально посмотрел через стол на Джека:
– Вы готовы поручиться за вашего протеже?
Одолев сомнения, Джек произнес:
– Конечно.
– Это может способствовать благоприятному исходу дела, – торжественно провозгласил Керн; выдвинув ящик стола, он извлек оттуда папку и положил ее перед собой. – Оно уже попало ко мне. Предварительные материалы. – Раскрыв папку, он уткнулся в документы. – Человек, желающий взять ребенка, должен удовлетворять некоторым требованиям. Прежде всего медицинским.
– Я уверен, они оба совершенно здоровы, – поспешно сказал Джек.
– Итальянское правительство ставит следующие условия. – Керн посмотрел на лежащие перед ним бумаги. – Глава семьи, желающей взять ребенка, должен быть не моложе пятидесяти лет; он также обязан представить справку от итальянского врача, удостоверяющую его неспособность иметь собственных детей, то есть стопроцентную стерильность. – На лице Керна появилась гнусная улыбка. – Ваш друг может принести такую справку?
Джек поднялся:
– Если не возражаете, мистер Керн, я предложу мистеру
Ради Мориса Делани Джек был готов совершить многое, но он не мог поручиться за стопроцентную стерильность миллионера. Это выходило за пределы обязательств, налагаемых долгом дружбы.
– Очень хорошо. – Керн тоже встал. – Я с вами свяжусь.
Шагая в сторону отеля, Джек испытывал облегчение оттого, что визит к Керну завершился и он покинул его кабинет. «Кабинет чиновника, – с отвращением подумал он, вспоминая собственный офис. – Вот наилучшая питательная среда для бунтарских и анархических настроений».
Глава 11
Открывая дверь своего номера, он услышал в безлюдном коридоре какой-то шорох. Дверь подсобного помещения, находившегося в двадцати футах от того места, где стоял Джек, открылась, и Эндрюс увидел выходящего из комнаты Брезача. Парень, прятавшийся среди тазов и кофейников, покинул свое укрытие и быстро направился к Джеку. Полы расстегнутого пальто хлестали по ногам юноши.
– О господи, – рассерженно произнес Джек, шагнув к Брезачу и сжимая увесистый ключ в кулаке, как оружие. – Не вздумай что-нибудь выкинуть.
Брезач остановился.
– Я вас ждал, – произнес он, нервно моргая. – Я не вооружен. Вам нечего бояться. Честное слово. У меня нет ножа. – Его голос звучал умоляюще. – Клянусь вам, я без ножа. Можете меня обыскать. Я хочу только поговорить с вами. Я вас не обманываю. – Брезач положил ладони на затылок. – Обыщите меня.
Джек заколебался. «Такой пустяк я могу для него сделать», – подумал он.
– Ладно. Заходи.
– Вы не хотите меня обыскать? – Брезач не опускал рук.
На юноше были измятые вельветовые брюки, темно-синяя рубашка и коричневый твидовый пиджак. Галстук отсутствовал. Ноги Брезача были обуты в поношенные высокие армейские ботинки.
– Нет, я не хочу тебя обыскивать, – сказал Джек.
Брезач почти разочарованно уронил руки; Джек вошел в номер. Юноша медленно проследовал за ним. Джек снял пальто, бросил его на кресло и повернулся лицом к парню.
– Ну, – резко сказал Джек, – что тебе от меня надо?
Посмотрев на висевшие над дверью позолоченные часы, Джек увидел, что они показывают пять минут пятого. Вероника обещала прийти к пяти. Времени на долгий разговор нет, подумал Джек, надо его побыстрей выпроводить отсюда.
– Вы позволите мне сесть? – неуверенно спросил Брезач.
– Садись, садись.
Вид у Брезача был утомленный, измученный, он напоминал студента, который, боясь провалиться на экзамене, несколько ночей подряд корпел над учебниками. Сейчас невозможно было не испытывать к нему жалости.
– Хочешь виски?
– Спасибо.
Брезач опустился на стул. Смущенно закинул ногу на ногу и положил руку на лодыжку, словно позируя перед объективом фотоаппарата.
Джек налил ему виски с содовой. Брезач неловко поднял бокал: