Две невесты Петра II
Шрифт:
Несмотря на морозный, вьюжный февраль 1728 года, из Раненбурга в Москву часто отправлялись гонцы, привозя оттуда все новости.
Александр Данилович знал, что государь и весь двор уже в Москве. Из Петербурга уехали даже мелкие чиновники, пользуясь слухом о том, что столицей государства Российского вновь станет Москва. Государь готовится к коронации. Опальному князю доносили даже о том, что убор для коронации Петра II, его платье, корону украшают изумруды и алмазы, изъятые из орденов и украшений светлейшего.
Но,
Суровая снежная зима подходила к концу. Февральский влажный ветер порой разгонял плотные серые облака, и тогда на светло-голубом небе появлялись, словно летом, пушистые белые облачка. Однако всё это длилось недолго, вновь с севера задувал холодный ветер, и растаявший было снег покрывался толстой коркой льда, ходить по которому было невозможно. Изворотливые дворовые догадывались в такую погоду натягивать поверх сапог толстые вязаные носки, что давало возможность свободно передвигаться по оледенелой земле.
В один из таких ненастных дней Маша Меншикова, старшая дочь вельможного князя, выйдя из дома, спустилась по скользким ступеням высокого крыльца на землю, но, не сделав и двух шагов, наверняка бы упала, если б её не подхватил подбежавший молодой конюх Никита, который отправился за князем из Петербурга в изгнание по своей доброй воле и с которым Маша частенько выезжала за пределы своего жилища то в город, то к знакомым, жившим неподалёку.
— Что ж это вы, Марья Александровна, в такую-то скользкую погоду одна из дому выходите? — попенял он Маше.
— Спасибо тебе, Никита, что удержал на этом льду.
— Как можно в таких башмачках в этакую непогоду из дому выходить? — Он кивнул на тонкие сафьяновые сапожки девушки. — Вот какую обувку надобно надевать! — Он, смеясь, вытянул вперёд ногу в грубом сапоге, поверх которого был натянут толстый, намокший уже от влаги носок.
— Да, — улыбнулась Маша, — в такой обувке мне и ноги-то будет не поднять.
— Тяжело, это верно, — согласился Никита, — зато во как на земле держит! — Он притопнул ногой по корке льда. — Вишь, как крепко стоит? — улыбнулся он Маше.
— Вижу, вижу, — торопливо согласилась девушка, — но мне, Никитушка, очень надо Катюшу сыскать.
— Это которую же Катюшу? — спросил Никита. — Их тут полно, Катюш этих.
— Да мне надо ту, что у маменьки в горничных служит.
— Ах, эту! Красивую такую?
— Её, её, — закивала Маша.
— Так я её только сейчас видал, побёгла куда-то. — Он махнул рукой в сторону хозяйственных построек.
— Ты уж, Никитушка, сыщи её мне да пришли сюда. Я здесь её ждать стану.
Нет-нет, —
— Хорошо, хорошо, — согласилась Маша.
Крепко держась за руку Никиты, она вернулась к дому и поднялась по ступеням на крыльцо.
— Только ты, Никитушка, не медли. Скорее сыщи её, мне очень надо.
— Не сумлевайтесь, я мигом, сейчас прямо туда и пойду.
Сбежав с крыльца, он быстро зашагал в своих тяжёлых сапогах с натянутыми на них носками, ни разу даже не поскользнувшись.
Скоро Маша увидела, как из людской избы вышли двое и чуть не бегом направились к дому, где она ожидала их на крыльце.
Катерина, тоже в вязаных носках, надетых поверх сапожек, шла быстро, не отставая от Никиты.
— Вот, барышня, доставил её вам, — улыбнулся Никита. — Едва от миски со щами оторвал, — добавил он, смеясь.
— Не болтай, — замахала на него руками Катерина. — Вечно что-нибудь несусветное придумает, — беззлобно сказала она.
— Спасибо тебе, Никитушка, — повернувшись к нему, улыбнулась Маша, — теперь ступай. — Помолчав, добавила: — Только далеко не уходи, ты нам понадобишься.
— Я? — удивился Никита, глядя то на Машу, то на Катерину.
— Ну чего глаза-то вылупил? Сказано, понадобишься, — смеясь, повторила Катерина.
— Как кликните, так я буду тут как тут, — заверил девушек Никита, спускаясь с крыльца.
— Послушай, Катюша, — быстрым шёпотом проговорила Маша, подходя совсем близко к ней, — помоги ты мне, очень тебя прошу.
Катерина, ничего не понимая, смотрела на обеспокоенное лицо Маши.
— Да в чём, барышня, я могу вам подсобить? Чего надо-то? Может, спрятать что?
— Нет-нет, — перебила её Маша, — прятать ничего не надо, да и Бог с ним, со всем, тут другое дело...
— Другое? Какое же?
— Хочу, Катюша, чтобы ты мне помогла в Москву уехать.
— Как уехать? Совсем? Неужто вы, барышня милая, одна бежать из дому надумали?
— Нет-нет, что ты! Господь с тобой!
— Тогда не пойму, в Москву-то зачем?
— Затем, что хочу пред государем на колени пасть и о милости батюшке просить.
— Пред государем? — повторила Катерина. — Это как же вы мыслите сделать?
— Слыхала, наверно, сейчас весь Петербург в Москву направился, коронация государя скоро.
— Слыхала, как не слыхать, — кивнула Катерина и добавила: — А ещё говорят, что молодой государь совсем Петербург оставляет, будет в Москве жить.
— Может, и так, да это неважно. Мне бы лишь его увидеть, чтоб милости для батюшки вымолить.