Две сотни секир
Шрифт:
Бурой краской северяне начертили на каменной поверхности деревенской площади ровный круг, диаметром около пяти метров. Вражеские воины обступили место проведения поединка, радостно ликуя в предвкушении скорого зрелища. Они громко приветствовали своего собрата, что первым ступил в зону борьбы и столь же громко освистывали мое появление в круге.
Мой взгляд блуждал по окружающим, в попытке отыскать Васта, но натыкался он лишь на озлобленные лица врагов. Хвала Создателю, что лейтенант вскоре растолкал нескольких северян и протиснулся в первый ряд. Перед началом боя товарищ лишь
– Пусть Создатель будет свидетелем!
– прокричал старик.
– Давнюю распрю между наемниками, что не исполнили контракт, и их нанимателями рассудит поединок. Бой будет идти до той поры, пока один из воинов не падет замертво. Выход за пределы круга или грязные приемы караются единственным способом. Смертью. Пусть же начнется сражение!
Окружающая толпа подняла такой гвалт, что мне заложило уши. Глум Тощий принял от предводителя огромный двуручный меч и тут же бросился на меня.
Уклониться я не успел, а потому сделал шаг назад и попытался отбить удар противника орочьим кинжалом. Темный металл двуручного меча под скрежет столкнулся с сараднитом и мою кисть пронзила адская боль. Меня откинуло назад, где один из северных болельщиков пинком отправил мое тело обратно ко врагу. Послышался лейтенантский крик возмущения, но он быстро растворился в неудержимом вражеском улюлюканье. Настала моя очередь атаковать.
Я нанес удар сразу двумя клинками, но великан с севера отбил их мощным мечом. Отпрянув назад я хотел было вновь броситься на врага, но неожиданным ударом кулака он едва не раздробил мне ребра. Сознание помутилось, а легкие отказались работать. Хорошо, что развитые рефлексы не требовали отдыха.
Летящий сверху тяжелый клинок не смог поставить точку, поскольку я в последний момент отпрыгнул вправо. Глум высек искры из камней под ногами и вновь воздел двуручный меч над головой. Сколько же силы было у этого великана, раз он махал таким оружием, словно зубочисткой?
В ушах уже знакомо гулко стучала кровь, а боль в груди понемногу отступала. Силы словно вернулись ко мне, да еще и в двойном размере. Я опять уклонился от рубящего удара и попытался достать соперника бастардом, но тщетно. Здоровяк даже не удосужился парировать мечом. Он отбил мой выпад стальным наручем, чем серьезно подпортил мне настрой. У него словно не было слабых мест.
Васт скандировал мое имя, но недавняя уверенность в собственных силах угасла. Я вдруг осознал, что впервые сражался с по-настоящему сложным противником и мог с легкостью погибнуть прямо здесь, в окружении неприятеля. Именно в этот момент начало происходить нечто странное.
Сердце застучало с бешеной скоростью, а все вокруг будто застыло. Затем, я вдруг развернулся от соперника и зачем-то бросился к предводителю северян, стоявшему в первом ряду. На испещренном морщинами лице мелькнула гримаса ужаса, прежде чем лезвие орочьего клинка прошло через его шею насквозь. Седой не успел даже выхватить оружие. Обмякшее безжизненное тело старика подхватили соратники и разъяренная толпа бросилась ко мне.
Запертый в теле персонажа и неспособный остановить происходящее сумасшествие я начал паниковать. Тело не поддавалось
Глава 18. Dies irae, dies illa
„Отныне мысли я держу в секрете, Чтоб не пугали ближних мысли эти.“ — (Абуль-Ала аль-Маарри)
– Рогир, очнись, мать твою! Что ты встал как вкопанный?
– причитал Васт.
Я огляделся по сторонам. Мощенная дорога, где совсем недавно начинался поединок, была устлана окровавленными телами северян. Некоторые из павших еще тихо стонали, повторяя молитвы на дикарском наречии. Кровь струилась со лба, ресниц - отовсюду. Ее металлический вкус заполнял собой все, но от чего-то, больше не вызывал отвращения.
Взглянув в сторону лейтенанта, я заметил последнего выжившего. Глум Тощий. С его разрубленного плеча текла кровь, но он все равно медленно плелся на встречу собственной гибели.
Взревев, он бросился на меня с занесенным двуручным мечом. Я отступил вправо и противник, промахнувшись, чуть не упал, последовав за собственным оружием вниз. Стоявший на одном колене, обессилевший враг стал легкой мишенью. Одним сильным ударом я вонзил орочий кинжал в затылок северному великану. Здоровяк охнул и плюхнулся лицом на мостовую.
– Сурово, - произнес Васт. С его шестопера стекала свежая вражеская кровь.
– Похоже, нашим товарищам надоело отсиживаться. Глянь-ка туда.
У корчмы еще шло сражение. Сорвавшиеся с цепей орки, крушили остатки северян, до которых еще не дотянулась рука Рогира. Ингольд, потерявший где-то свой лук, закидывал врагов обычными булыжниками, в то время как Плоский Урд мощными ударами заимствованного двуручного топора, превращал врагов в кровавое месиво.
Почувствовав вселенскую усталость, я плюхнулся на ближайшую скамью. Лейтенант смахнул оставшуюся кровь с шестопера и уселся рядом. Так мы и сидели молча, пока зеленокожие не покончили с северянами и не приблизились к нам.
– Интересную дуэль ты провел, Рогир, - протянул Дагзетт разводя руками.
– Но мы, хвала Степному духу, на свободе. Благодарю за этот кровавый отвлекающий маневр.
– Да уж, командир...
– выдохнул Васт.
– Мы были так близки к тому, чтобы выправить отношения с дикарями, а теперь...
– А теперь ноги их не будет на континенте, господа, - сказал Ингольд, указывая рукой на окрестности.
– В прошлом я много сражений повидал, но подобного не припомню. Рогир, ты и правда устроил это в одиночку?
– Похоже на то, - ответил я, сомневаясь в собственным словах.
– Дело в том, друзья, что приступы этого гнева я контролировать не могу. Правда, в этот раз сознание оставалось со мной довольно долго.
– Ну и дела...
– протянул Дагзетт и хлопнул меня по плечу.
– Как вернемся в ставку, отправимся к шаману. Надеюсь, он сможет тебе помочь.
Рассудок медленно восстанавливался и мой мозг, словно тонкая игла, внезапно пронзила одна мысль.
– А где Орнатт с Хирдом?
– опередил меня Васт.
– Кто-нибудь уже справлялся о них?