Две стороны одной монеты
Шрифт:
Наверное, стоило просто написать и подбросить записку, попросить самого Чарльза поговорить с сестрой с помощью переписки или что-то еще. Но Эрик с досадой понимает, что ему нужно было спустить пар, сорваться на ком-то. Он чувствует себя отвратительно. Наорал на беззащитную женщину с загубленной судьбой. Если Чарльз узнает, ему точно достанется.
Но это единственный способ защитить ее от подозрений Шоу. Обиженная, злая, не станет помогать такому ублюдку, как Эрик, и брату, из-за которого она двенадцать лет прожила в пансионате
Он слышит хлопок двери вдалеке и шорох колес по линолеуму в коридоре. Дверь его комнаты открывается, на пороге встрепанная Мойра. Она замахивается книгой и швыряет, целясь Эрику в голову.
— Пошел ты на хер, Леншерр! Понял?! И твой Чарльз пусть идет на хер со своей заботой! Пусть рухнувший мир погребет вас под своими руинами.
Она фыркает, словно разъяренная кошка, и уезжает прочь, оставляя Эрика наедине с «Королем былого и грядущего». Какое-то время он напряженно смотрит в дверь, не шевелясь, а потом швыряет книгу на тумбочку.
Он оставил Мойре записку: «Хочу помочь. Знаешь, где Церебро, — оставь одну деталь в книге».
Книга пуста.
Она с гулким стуком падает на пол, не долетев до цели, и Эрик зло поднимает ее, чтобы шлепнуть на подушку рядом с собой. На полу остается лежать небольшой белый прямоугольник. Фотография?
Эрик подносит ее к лицу, чтобы разглядеть в закатных сумерках человека на фото. На него смотрит блондинка с голубыми глазами, как у Чарльза, и тонкой аристократичной улыбкой, которая могла бы красоваться на лице Мойры, если бы не случившееся с ней несчастье.
Шерон Ксавье.
Эрик падает лицом в подушку, продолжая сжимать карточку в пальцах. У него снова ничего нет…
Чарльз выглядит недовольным, узнав о ссоре с Мойрой. За игрой в шахматы у Эрика начинает болеть голова, словно по ней долго и упорно стучали резиновым молотком: вроде не травматично, но, в конце концов, начинает раздражать. Злость телепата — это болезненно.
«Она ничего не знает. Как ты мог подумать, что Мойра бы стала скрывать такую информацию. Ее, как и тебя, привозили под наркозом!»
«Ладно-ладно, но я должен был убедиться».
«Пожалуйста, впредь убеждайся после того, как подумаешь».
Эрик чувствует себя пристыжено и глупо. Он хочет извиниться перед Мойрой, но та отшивает его, хлопнув дверью перед носом.
— Возьми хотя бы книгу. Здесь фото…
За дверью слышится злое сопение.
— Это не моя фотография, а Чарльза. Ему и верни.
Эрик передает книгу телепату, и тот с ностальгией листает страницы старого издания.
— В детстве мне читал ее отец.
Он натыкается на фотографию Шерон и какое-то время рассматривает ее, хмуря брови.
— Мойра сказала, чтобы я вернул тебе.
— Хм. Не думал, что еще остались какие-то фотографии…
— Она сказала, что это твое, — Эрик делает ход конем,
Женщина стоит у какой-то скульптуры в центральном парке Нью-Йорка. Солнце освещает ее аккуратную прическу, запутавшись в волосах. Она гордо смотрит в объектив фотоаппарата, будто не памятный снимок делает, а не иначе как готовится к получению Оскара.
Эрик думает, что это немного необычно: он считал, что богачи не ходят по таким местам, как центральный парк.
Чарльз фыркает, услышав эту его мысль, и кладет фото обратно в книгу.
«Еще немного, и я решу, что ты предвзято относишься к успешным людям».
«Прости».
— Это странно, но моя мать любила прогуляться по Центральному парку. Иногда мне казалось, что в нашем доме она чувствует себя слишком одинокой, несмотря на то, что у нее были мы с Мойрой… — Чарльз бездумно смотрит на огонь в камине. — Они с Мойрой не ладили в последние месяцы перед тем, как все случилось. И Мойра очень редко вспоминала о ней… Видимо, я не слишком хорошо знаю свою сестру.
Эти два дня он усердно тренируется, пытаясь то найти умиротворение, то очистить свой разум от мыслей, то прощупать свою силу изнутри так и эдак, то представить, как он сам тянется к разуму Чарльза, как взламывает блоки Церебро и его телепатии, как открывается навстречу чужим попыткам контакта. Он умиротворяется буквально до бешенства, и все заканчивается одинаково, приводя их с Чарльзом в отчаяние.
Время утекает сквозь пальцы, и Эрик думает, что они упустили свой единственный шанс: попробовать связаться телепатически, пока Эрик был в Церебро под действием подавителей.
Он слышит в мысленном голосе Чарльза нотки отдаленной паники, но они оба заставляют себя держаться. Время есть. Что-то стопорится в работе ученых, и Церебро еще не готово. Но рано или поздно день Икс наступит, и эта дата неумолимо приближается.
В один из дней Чарльз остается ночевать в разуме Мойры.
— Иногда мне нужен нормальный сон, а не тот бред, который я вижу, когда сплю в Церебро.
— Ты умудряешься еще и спать в этой штуке?
Эрик спрашивает скорее для проформы, чем из реального интереса. Он занят мыслями о том, что еще можно придумать и как совладать со своим проклятым разумом, при этом не привлекая внимания Шоу и его надзирателей.
Страйкер истек ядом, то и дело выводя Эрика из себя и из комнаты, в которой он не мог заниматься подготовкой. Обычно Эрик выбирал чью-нибудь пустующую палату или комнату отдыха, иногда сидел в конце коридора за цветком, отстраняясь от шума, создаваемого другими пациентами.
— Если бы я не спал, я бы свихнулся за несколько дней.
Чарльз нервно расправляет и снова скручивает одеяло. Он уже в постели, и Эрик сидит на стуле у кровати. Сегодня Страйкер дежурит, и у него нет желания возвращаться к себе.