Две твердыни
Шрифт:
— Привет тебе, Эомер, сын моей сестры! — сказал Феоден. — Велика моя радость!
— Привет тебе, Король Рохана! — ответил Эомер. — Темная ночь прошла, снова светит ясный день. Дивные новости он принес. — Эомер обернулся, удивленно посмотрел на лес, потом на Гэндальфа. — Ты опять появляешься в час испытания, и опять неожиданно!
— Как это неожиданно? — переспросил Гэндальф. — Я же обещал, что вернусь, и что мы встретимся на этом самом месте!
— Но ты не назначил часа и не сказал, каким образом вернешься. Странная помощь пришла с тобой. Ты великий чародей, Гэндальф Белый!
— Может
Но все продолжали смотреть на Гэндальфа с изумлением, то и дело оглядываясь на чудом выросший лес. Некоторые протирали глаза, чтобы убедиться, что все это — не сон и не наваждение.
— Ах, вы о деревьях! — весело рассмеялся маг. — Я их так же хорошо вижу, как и вы. Но это не моих рук дело. Мудрые к этому непричастны. Получилось лучше, чем я ожидал, я на такое и надеяться не смел.
— Чье же это колдовство, если не твое? — спросил Феоден. — Не Сарумана же? Неужели есть поблизости еще один могущественный чародей, о котором мы ничего не знали?
— Здесь не колдовство, здесь сила более древняя, чем любые чары, — ответил Гэндальф. — Сила, которая существовала на земле раньше, чем запел первый эльф и зазвенел первый молот,
чем найдено железо и срублены деревья, чем выкованы Кольца и выпущено Лихо; тогда был юным месяц и молодыми — Горы, тогда Они ходили по молодому лесу…— Как отгадывается эта загадка? — спросил Феоден.
— Если хочешь ее разгадать, едем со мной в Исенгард, — ответил маг.
— В Исенгард? — закричали окружающие.
— Да, — сказал Гэндальф. — Я возвращаюсь в Исенгард и зову вас с собой. Там увидим чудеса.
— Даже если бы ты собрал всех побежденных врагов, оживил убитых и вылечил раненых, в Рохане не хватит воинов, чтобы осмелиться угрожать твердыне Сарумана, — медленно произнес Феоден.
— Однако я направляюсь именно в Исенгард, — повторил Гэндальф. — Долго я там не задержусь. Мой путь лежит на восток. Жди меня в Эдорасе, я туда приду еще до смены месяца.
— Нет! — ответил Феоден. — В черный час мы усомнились в тебе, но сейчас наступил рассвет, и я не хочу с тобой разлучаться. Раз ты предлагаешь, поедем вместе.
— Я хочу поскорее поговорить с Саруманом, — сказал маг. — И поскольку тебе, Король, он тоже причинил много зла, считаю уместным твое присутствие при этом разговоре. Когда ты сможешь выступить, и как быстро мы сможем ехать?
— Люди измучены после боя, — ответил Король, — и я тоже устал. Я совершил большой переход и почти не спал. Увы! Мои преклонные годы — не выдумка Причмока, а печальная правда. Старость — болезнь, которую даже тебе не вылечить, хоть ты и маг.
— Тогда прикажи всем, кто едет с нами, отдыхать немедленно, — сказал Гэндальф. — Мы выедем в сумерки. Так будет даже лучше, потому что все наше передвижение должно проходить в глубокой тайне. Не бери с собой много воинов, Феоден! Мы едем говорить,
Король отобрал всадников, которые меньше пострадали в бою и у которых были свежие кони, и разослал их во все концы Рубежного Края с известием о победе и приказом всем мужам, молодым и старым, собраться в Эдорасе. На второй день после полнолуния там назначался Большой Сбор всех, способных поднять оружие. В Исенгард Король решил взять с собой Эомера и два десятка гвардейцев. С Гэндальфом ехали Арагорн, Леголас и Гимли. Несмотря на рану, гном ни за что не желал оставаться.
— Удар был слабый, — сказал он. — Шишак хорошо защитил голову. Чтобы меня удержать, такой царапины мало.
— Вот я тебя перевяжу, потом пойдешь, — сказал Арагорн.
Король сразу вернулся в Рогатую Башню и заснул спокойным сном, как давно уже не спал. Воины, которые должны были его сопровождать, тоже отдыхали. Всем остальным, кроме раненых, пришлось взяться за самую тяжелую работу, ибо очень много было убитых и в Теснине, и под Башней, и в поле.
Из орков в живых никто не остался, их трупов было столько, что невозможно сосчитать. Но многим диким горцам сохранили жизнь. Они тряслись от страха и просили пощады. Рохирримы отобрали у них оружие и заставили работать.
— Помогите исправить причиненное зло, — сказал им Эркенбранд, — а потом поклянетесь, что никогда не подойдете с оружием к Броду через Исену и не встанете больше в ряды врагов Рохана. На этих условиях получите свободу и вернетесь домой. Саруман вас обманул. Многие из вас заплатили смертью за его обещания. Знайте, что если бы он даже победил, плата была бы та же.
Горцы безмерно удивились, ибо Саруман уверял их, что рохирримы живьем сжигают пленных.
Среди поля перед Рогатой Башней было подготовлено место для двух курганов, под которыми сложили останки погибших, — с одной стороны воинов с восточных равнин, с другой — бойцов из Западной Лощины. Гаму, Привратника и начальника Королевской Гвардии, погибшего под стеной, схоронили в отдельной могиле в ее тени.
Тела орков свалили в кучу подальше от курганов у края леса. Рохирримов очень беспокоило, что такое количество трупов невозможно ни захоронить, ни сжечь. Топлива для костров не хватало, а странные деревья никто не посмел бы тронуть топором, даже если бы Гэндальф не предупредил, что поломка маленькой веточки навлечет новую опасность.
— Оставим орков пока так, — сказал маг. — Может быть, утром какой-нибудь выход найдется.
К вечеру отряд Короля стал готовиться в дорогу. Тогда же состоялись торжественные похороны. В большой печали Король простился с Гамой и сам бросил первую горсть земли на его могилу.
— Воистину, много горя принес Саруман мне и всему моему краю, — сказал он. — Я буду об этом помнить, когда встречусь с ним.
Солнце уже почти скрылось в Роханском Разломе, когда, наконец, Феоден с Гэндальфом и свитой выступил из Рогатой Башни. Их провожали всадники, люди из Западной Лощины, старики, женщины и дети, которые во время битвы прятались в пещерах. Звонкими голосами они хором спели на прощанье песню победы, потом замолчали, с тревогой присматриваясь к таинственным деревьям.