Две женщины и мужчина
Шрифт:
– Эллис – агент ФБР.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Это уже имеет смысл. Они покрывают своего сотрудника?
– Естественно, что у вас такая точка зрения. Но для ареста или даже для увольнения Эллиса из ФБР нет достаточных доказательств. Его понизили в должности и держат в Лос-Анджелесе под наблюдением, о чем он, несомненно, осведомлен. Насколько мог узнать Ной, последние восемнадцать месяцев он вел себя безупречно.
– Я говорила кому-то в приюте, что у меня имеются медицинские
– Да. Больничные карты фиксируют переломы костей и сильные ушибы. – Кейн говорил спокойно, но это давалось ему с трудом. – Вы передали их полиции в Сиэтле. Но когда они не смогли арестовать его за убийства, вы, очевидно, решили использовать эти доказательства не для того, чтобы отдать его под суд за нападение на вас, а чтобы вынудить его подписать документы о разводе и исчезнуть из вашей жизни.
Фейт покачала головой:
– И что потом? Я пересекла всю страну, чтобы в этом убедиться?
– Может быть.
«А может быть, и нет».
Снова Фейт не была уверена, ее ли это мысли…
Она постаралась сосредоточиться.
– Я была обозлена и хотела добиться справедливости. Дайна говорила мне, что для этого нужны доказательства. Но ведь все это произошло до моего прибытия в Атланту. Выходит, то, что расследовали мы с Дайной, должно быть как-то связано с моей прежней жизнью.
– Звучит разумно.
– В таком случае я виновата в том, что случилось с Дайной, – подвела горький итог Фейт.
– Дайна взрослая и вполне здравомыслящая женщина, – возразил Кейн. – Чем бы вы ни занимались, ее едва ли вовлекли в это против воли.
– А если я не все ей рассказала? Если я взяла то, что нужно этим людям, и не сообщила Дайне, что с этим сделала? – Она поморщилась и поставила бокал на стол. – Когда не знаешь, о чем идет речь, это звучит до крайности нелепо.
– Мы всегда можем называть это «Макгаффином», – усмехнулся Кейн.
– Этот термин использовал Хичкок для определения того, за чем все гоняются в его фильмах?
– Вижу, вы поклонница Хичкока.
– Ну хорошо, давайте будем называть это «Макгаффином», пока не узнаем, что это на самом деле такое, – согласилась Фейт.
Фейт подождала, пока отгремит очередной раскат грома.
– Узнаем ли?
– Обязательно.
«Должны узнать». Он не произнес этих слов, но явно подразумевал их.
Кейн не позволил Фейт помогать ему с посудой и, убрав в кухне, зажег огонь в камине. Фейт направилась к роялю, затем подошла к окну. Гроза бушевала вовсю; дождь с силой колотил в стекла. Ей стало не по себе.
«Берегись?»
Снова тот же голос, на сей раз еле слышный…
– Пожалуй, это и в самом деле на всю ночь, – промолвил Кейн, стоя у камина и наблюдая за ней.
«Отойди немедленно!..»
– Думаю,
Сначала Кейн подумал, что Фейт прервал удар грома, но потом он увидел на ее лице удивленное выражение, сменившееся гримасой боли. Правая рука Фейт коснулась левого предплечья, и пальцы окрасились алым.
– Фейт!..
– Смотрите! – Она уставилась на зеркало в противоположном конце комнаты. От маленькой дырочки в центре расходилась паутина трещин.
Кейн быстро оттащил Фейт от окна.
– Господи, кто-то только что стрелял!
– В меня? – В ее голосе слышался лишь легкий интерес.
Кейн усадил Фейт на диван и отвел ее пальцы от раны.
– Дайте взглянуть.
В тонком свитере виднелись две аккуратные круглые дырочки, отмечавшие оставленные пулей отверстия – входное и выходное. Разорвав рукав, Кейн обнажил рану.
– Всего лишь царапина.
Кейн подозревал, что голос Фейт звучит спокойно благодаря скорее пережитому шоку, нежели хладнокровию. Но рана в самом деле была незначительной – алая бороздка занимала в длину не более пары дюймов. Однако он не сомневался, что царапина весьма болезненна.
Взяв в аптечке над раковиной бинт, Кейн сложил его в несколько раз, прижал к ране и посмотрел на бледное, но спокойное лицо Фейт.
– Можете посидеть так, пока я позвоню в полицию?
– Конечно, могу. – Придерживая бинт пальцами, она устремила на него взгляд удивительно ясных глаз. – Но я не хочу в больницу.
– Фейт, рану нужно осмотреть.
– Завтра я покажу рану доктору Бернетту, когда пойду к нему на прием. А сейчас вам только нужно обработать ее и перевязать.
– Но, Фейт…
– Незачем даже накладывать швы. Со мной все в порядке, Кейн. – Она вздрогнула, когда гром загрохотал снова. – Сегодня вечером я не хочу никуда выходить.
– Хорошо.
Кейн прикрыл Фейт одеялом и пошел звонить Ричардсону. Он старался держаться подальше от окон, хотя сомневался, что ему грозит опасность. Стрелявший наверняка давно сбежал.
Выстрел, сделанный в темноте во время ливня, делал невозможным точное попадание. Целью этого акта было скорее напугать, нежели поразить живую мишень – пуля оцарапала Фейт чисто случайно.
Но это едва ли улучшало ситуацию.
Кейн продезинфицировал и перевязал рану. Фейт не вскрикнула и даже не поморщилась – она просто сидела и смотрела на него, и, по какой-то непонятной причине, от ее взгляда ему внезапно стало не по себе.
– Я очень сожалею, – сказал Кейн, закончив процедуру.