"Две жизни" (ч.III, т.1-2)
Шрифт:
Когда я говорю «мелкие», ты видишь относительность этого понятия; ибо по масштабам Земли они грандиозны. Эти гнезда, где сконцентрированы все Начала стихий, поддерживают жизнь планеты. И каждая планета живет и дышит до тех пор, пока заложенные в ней Начала ее центров обогревают, кормят, освещают ее и помогают восхождению ее и всего живущего на ней к совершенству. Начала стихий живут в Гармонии и выполняют Мудрость бьющего часа даже тогда, когда люди потрясаются окружающими давящими их бедствиями. В каждом центре земных Начал ты видишь трудящихся всех стихий. Посмотри, как связаны они в своем труде с лучезарными духами башен лучей? Ты видишь, что у основания каждой башни лучей, глубоко под ней, и вокруг нее, и на некотором расстоянии от нее, расположены целые круги центров, как огневой хребет, вершинами вниз, защищающий подступы к башням. Ни одна темная сила не может подойти ни к одной из башен Святой Мощи, хотя многие секты темных имеют власть над отдельными элементами стихий. Но добиться овладения всеми стихиями может только светлый, любящий, движущийся в своем труде радостью. Темные не знают радости. Их орудие — упорство воли, то есть меч зла. Орудие Света — радость, и их меч: "Любя побеждай". Не только у башен лучей — скопление центров Начал. Они укрыты еще во множестве мест Земли, и там всегда природа богата, земля плодородна и живописна, люди музыкальны и красивы и характера легкого. Живут центры — живет планета, угасли центры Начал — умерла и планета.
Духи стихии воздуха, даже коричневые, мелкие веселые создания, ежесекундно очищают туманные скопища на Земле. Что обозначают эти скопища? То эманации людей. Бывают периоды, когда духам стихий удается разогнать почти все туманные скопища в атмосфере Земли, потому что в это время эманации людей не концентрируются в грандиозные кроваво-красные тучи. Это периоды мирного строительства Земли, радостный отдых от кровавых войн и одолевающей их еще хуже войны алчности. Жадность и скупость наполняют туманные скопища, как ты видишь, не менее плотными пеленами, чем огненно-черно-серые пелены убийств, злодеяний и страха. Далее в своей жизни ты узнаешь, как самоотверженно сражаются Владыки карм башни стихий, защищая каждое рождающееся существо в его новом пришествии на Землю. Эти Владыки, крепко связанные в своем труде с тружениками шестого луча любви, освобождают — путем принятия на себя большей части страстей вновь входящего в воплощение человека — каждое существо так, чтобы оно могло, во всей полноте сознания, выбрать самостоятельно путь Света или мрака. Кроме элементаля, строящего в первые семь лет физическое тело человека, подбор которого каждому зависит от них, эти Владыки стихийных карм избирают из своей среды еще покровителя и защитника каждому человеку на время всей его земной деятельности.
Такого покровителя народная сказка назвала Ангелом-хранителем, а народная молва, от величайшей древности и до сих пор, видя чье-либо неожиданное спасение, говорит: "Твой Ангел-хранитель не спал". Теперь перенеси свое внимание на верхние этажи башен. Стихий воды и воздуха мы сейчас касаться не будем. Чтобы о них знать, то есть иметь возможность повелевать ими, ты еще не созрел. Уйдешь отсюда только с силами повелевать стихиями огня и земли. Для двух других стихий ты еще раз вернешься сюда, как я тебе сказал в сокровенной беседе. Все три верхних этажа башни принадлежат Владыкам стихийных карм. Их труд, неутомимый и самый тяжелый из всего труда Любви, ты сможешь сейчас увидеть и понять тоже только частично. Но все, что увидишь и поймешь, все передашь людям, чтобы им легче было понять, что их полной духовной свободе не мешает и не может мешать никакое «предопределение». Из трех верхних этажей башни самый верхний — это труд Владык карм огня и земли. Как прилежнейшие ювелиры, эти Владыки вплетают Начала Вечного в цветущие всеми цветами страстей результаты прежних карм человека. Ни в одной чаше правосудия, где человеческая мысль часто достигала гуманности и милосердия, не может быть такой великой доброты и сострадания, как здесь, у этих великих добротворцев. Эти Владыки — абсолютно свободные существа. На них не может иметь влияния не только что-либо личное, но они сами, по своему строению и составу, приближаются к лучезарному облику великих Кумар. Ты видишь, на этаже башни, где трудятся стихийные Владыки карм огня и земли, по краям его стоят как бы два великих Стража. Они лучезарны, прозрачны и кажутся сотканными из воздуха, хотя формы их ясно и четко носят человеческие очертания. Двух таких же сияющих Стражей ты видишь и в следующем этаже, где обитают и трудятся Владыки стихий воздуха и воды. Стражи — всеведущи и вездесущи. Они отражают на Земле эти качества великого живого Бога Санат Кумары. Они — создатели великих книг хроники Акаши. Они — память Бога Земли. По их указаниям бесчисленное войско добрых Владык стихийных карм в глубине земли продвигает заботы и любовь Бога в гущу толп людей. Сейчас я не буду объяснять тебе всей огромной сети их труда. Ты можешь видеть сам, что труд их так же разнообразен, как многочисленны формы их иерархии. Только Стражи лучезарны и богоподобны по своей красоте. Их повеления, как дивные молнии, передаются творчеству непосредственно сносящихся с ними подвластных им Владык карм. Они, малочисленные, властные и добрые, заведуют — в своих огромных отделах — хрониками Вечности. По указанию Стражей они сыплют своим многочисленным, им подчиненным помощникам собственные мысли в виде гирлянд цветов. Эти помощники, в свою очередь, заведуют записями вечной хроники в более мелких отделах, читают жизни каждого вновь воплощаемого человека и передают их — без своей санкции — тем Владыкам карм, которых ты увидел первыми. Эти, как я уже говорил тебе, как тончайшие и добрейшие ювелиры, ткут каждому человеку его защитную сеть и посылают своих гонцов перенести результаты своих трудов Любви на башню лучей. Отсюда начинай втолковывать современному тебе человеку бессмысленность его страха. Старайся дать понять людям, что они сами засоряют связь между собой и Богом. Каждый, кто старается найти путь к освобождению, движется и к очищению сора на своем пути к Богу. И чем ближе он подходит к Богу, потому что очистил себя от путаницы личных страстей, тем ближе подошел он и в своем снисхождении, в своей любви и радости к встречному человеку. В образах своих произведений старайся раскрыть сознанию человека, что ни один из идеалов, носимых в уме как теория, не может иметь активного воздействия на сердце и дух встречного. Только мир и простая доброта собственного сердца могут вплести во встречу то общение без предрассудков и условностей, где откроется щель для луча Любви. Проследи теперь, во всем внимании и сосредоточенности, как спускаются на землю творческие импульсы Божественной Мысли. По каналам, оберегаемым веселыми и радостными светлыми духами, ты видишь отличающиеся от всех других миллионов мыслеобразов шары, на вид плотные и включающие в свою окраску всегда одну и ту же пропорцию цветов. Одна сторона шара — однотонная, несущая один из цветов семи башен лучей, другая же включает в себя в одинаковой мере остальные шесть цветов башен лучей. Все тона и краски расположены так, как зрение современного человека Земли может их воспринимать без помощи каких бы то ни было физических и оптических приборов. И эти тона и краски в точности соответствуют всем духовным откровениям человека Земли данной эпохи. Ты видел, что все Начала Жизни вплетаются в организм каждого человека Земли. Ты видел, что труд сонмов Владык карм и защищает, и помогает движению человека вперед, к совершенству. Но любовь Великой Божественной силы Санат Кумары, как и Его труд, не знают остановок ни на единое мгновение. В Его Вечном Движении, слитом с Божественным Движением всей вселенной, идет ежесекундное усовершенствование, как сказали бы люди, а на самом деле — ежесекундное выбрасывание доброты и милосердия в помощь движущимся толпам людей. И вот те сплетающиеся в такой особенной расцветке шары, которые ты видишь уже направляемыми к определенным каналам сонмами невидимых помощников, — это творческие мысли Бога, действенная сила, которую люди зовут вдохновением, талантом. Эти силы просыпаются в людях иногда как бы внезапно, в отроческие и юношеские годы, после детства, никак не предвещавшего в человеке особого дара.
Иногда талант, в понимании людей, возникает поздно, даже в старости, ничем не выраженный раньше. Но и в этом, как и во всем, никаких чудес
Что обозначает огромное море песка, курящегося, как полупотухший вулкан? Это перерабатываемые из окоченелых пластов земли трудом самых высоких учеников-людей новые — в будущем плодородные — земли для следующих потоков человечества.
Эманации зла и скорби людей истощают плодородие земли и здоровье воздуха не менее, чем те злаки, которыми они неразумно истощают землю. Гнезда, из века заложенные, гаснут, подвергаясь катаклизмам всякого рода: все на этих участках земли, как и она сама, умирает. На этой курящейся поверхности, что ты сейчас видишь, под непосредственным руководством Стражей стихий, трудом на земле высоких учеников и трудом в самой земле всех невидимых тружеников стихий вскрываются новые гнезда Начал Жизни, которые мы с тобой условились называть чакрамами Вечного Движения. Теперь картина труда Творца Земли тебе ясна постольку, поскольку в этот миг твое сознание может вместить картину вечного бытия Жизни. Не забудь вовек: все — в каждом человеке. И только Он один — творец своего пути. Вернее выразиться, каждый человек есть путь, этот путь настолько близок к творчеству Бога, насколько смог освободить Его в себе человек.
Владыка подозвал к себе Наталью Владимировну, до которой не долетало ни одно слово нашей беседы, так высоко и далеко она сидела. На его повышенный зов она ответила:
— Моя задача окончена как раз в эту минуту, Владыка-отец. Но сойти к вам я не могу, так как еще не научилась прыгать у тигров.
В ее тоне мне послышался самый легкий, едва заметный намек на раздражение. Если бы это было сказано в обстоятельствах обычной жизни, то могло бы прозвучать юмором. Но в этой великой келье Мудрости обычные человеческие слова, созданные для смеха людей над собственной беспомощностью, прозвучали не только дисгармонией, но даже резанули меня по сердцу.
— Ты не можешь выйти из этой комнаты, мой друг, не оставив в ней всей раздражительности, свойственной твоему характеру. Сюда можно войти, сохранив неполное самообладание, ибо сила Санат Кумары создает такому человеку особый Свой Вихрь. Но выйти отсюда для деятельности и разделения Его труда на благо людей может только тот, в ком совершилось полное преображение, и о том ты сама только что читала. Если бы ты сохранила в этот миг полное самообладание, ты немедленно и ясно увидела бы выход из своего положения.
Владыка не прибавил больше ни слова. Он пошел к стене, прикоснулся к ней обеими руками — и башни стихий, и башни лучей закрылись от моего взора, точно потухли и никогда не существовали.
Опечаленный внезапно охватившей меня темнотой и слепотой, я не имел времени сосредоточиться на этом явлении, так как грустный вид моей подруги, сидевшей между кучами разбросанных ею фолиантов, взывал, казалось мне, к скорейшей моей помощи.
Обведя взглядом всю комнату, я увидел у противоположной стены прислоненную к полкам с книгами лестницу, как раз на той высоте, где сидела Наталья Владимировна. Лестница была гигантской и казалась тяжести непомерной даже для моих голиафовых сил. Я увидел также, что полка, где сидела горестно моя подруга, была настолько широка, что без всякой опасности для жизни, даже при ее грузности, она могла бы пройти по краю полки до конца и там спуститься по мелким украшениям полки, точно по специальной лесенке, вниз.
Но я знал уже по опыту, что раздражение дорогой моей приятельницы только возрастало от указаний, делаемых ей в такие трудные для ее самообладания минуты.
Поэтому я решился попробовать перенести лестницу к ее полке, хотя поднять этакое чудище над высокими столами и казалось мне задачей невозможной.
"Не бойся тяжелой ноши", — вспомнил я слова, неоднократно слышанные от своих наставников, улыбнулся своей, все еще детской, психологии: раздумывать там, где надо действовать. Я призвал имя моего великого друга Венецианца и подошел к странной лестнице.
Она оказалась прикрепленной вверху к золотой, на вид толстой проволоке, и поднять ее не было никакой возможности. Оглядевшись внимательно, я увидел, что золотая проволока шла параллельно всем полкам с книгами. И сама лестница стояла на подобии вогнутого внутрь рельса. Я попробовал двинуть ее по направлению к книгам, где сидела Андреева, и она покатилась сравнительно легко. Трудно было протащить лестницы по открытому пространству мимо той части стены, где не было книг. Я не был уверен, что относительно тонкий золотой прут, шедший и здесь, выдержит такую ужасающую тяжесть без опоры на край полки. Пот лил с меня градом.