Две жизни для одной мечты
Шрифт:
– Любишь копаться в жизни других?
– А ты нет? Судя по тому, какую картину ты сегодня купил…
Микела отвернулась, глядя за окно. Город остался позади. Они выехали на шоссе 1804.
– Ты знаешь, куда ехать? – спросила Микела, вспомнила, что отец Дугана работает на дамбе, извинилась. – Отец, наверное, часто брал тебя на работу, когда ты был маленьким?
– Я не помню.
– Быть такого не может! – Микела уставилась на Дугана, требуя ответа, но он настырно молчал. – Ладно. Давай тогда вернемся к картине.
– Не знаю, может, он был на этом боксерском матче? Хотел запечатлеть что-то из своего прошлого?
– Это старая картина.
– Там нет даты.
– Я рисую маслом. Так что, поверь, этой картине уже не один десяток лет.
– Ладно. Значит, Пирс побывал на матче и запечатлел то, что ему запомнилось.
– Целующихся девушек?
– Может быть.
– А может, он просто увидел фотографию в газете и решил сделать рисунок?
– Вряд ли. Слишком большая детализация.
– У художников хорошее воображение.
– Так значит, картина тебе все-таки понравилась?
– Она запоминается. Не только поцелуй или что-то еще, а вся… Понимаешь?
– Думаю, да.
– Но тема явно нездоровая. – Микела выждала минуту, поняла, что ответа не будет. – Нет, это, конечно, не порно, но…
– Отдает одержимостью.
– Именно! – Микела наградила Дугана удивленным взглядом. – А ты не так глуп, как я думала.
Дуган пропустил похвалу мимо ушей.
– Я полистал дневник старика, – сказал он, продолжая следить за дорогой. – Думаю, у него действительно с головой было не все в порядке.
– А я что говорила!
– Вот только не пойму… Разве он был известным?
– В свое время, – Микела прищурилась. – Помнишь серию комиксов о трех супергероях, спасающих мир?
– Какую именно? Боюсь, их было так много, что… Черт, да я никогда и не увлекался комиксами.
– Не нравилось?
– Отец не разреш… Я не очень понимал их, так что… Значит, старик Пирс создал успешную серию комиксов?
– Именно.
– А картины?
– С картинами у него не клеилось. Сомневаюсь, что кто-то знал, что он вообще рисует что-то кроме комиксов.
– Он писал в дневнике, что заключил с демоном сделку, чтобы получить славу.
– С кем?!
– С демоном, – Дуган попытался сдержать улыбку, но не смог. – Он написал о демоне перекрестков, который в обмен на душу сделал его знаменитым.
– Может быть, это был сюжет какого-нибудь нового комикса?
– Может быть, – охотно согласился Дуган.
Какое-то время они молчали.
– А этот дневник… – осторожно спросила Микела. – Ты взял его с собой?
– Хочешь почитать?
– Ну, я ведь тоже художник.
– Только не говори, что тоже отправишься продавать свою душу!
– О нет! Боюсь, у меня такой даже нет.
– Да. У меня тоже.
– Буду тупо рисовать дамбу в лучах заката.
– Буду
– Твой отец сегодня не работает? – спросила Микела, когда они остановились. – Было бы здорово, если бы он устроил нам экскурсию… Не думаю, что это для него какая-то сложность, а мне была бы пища для ума.
– Может, и не сложность, но я бы не стал просить его. – Дуган помог ей достать из багажника мольберт.
– Понимаю. Я тоже не особенно лажу с матерью.
– А отец?
– Нет. С отцом все в порядке.
– Но живешь ты не с ними.
– Мне же не пятнадцать! – Микела бросила на Дугана смущенный взгляд, извинилась. – Пиво в багажнике.
– Организованная, – безрадостно похвалил Дуган, достал переносной холодильник, открыл крышку, присвистнул. – Ого! Ты что, собиралась пить всю ночь?
– А вдруг? – Микела встретилась с ним взглядом, подмигнула, установила мольберт, снова подмигнула и забыла, что рядом кто-то есть, кроме картины.
Дуган закурил, выпил пару бутылок пива, безуспешно попытался заговорить с Микелой, достал дневник Пирса, бездумно полистал, пробегая глазами по неровным строчкам, развернул старую газету.
– Прикури мне сигарету, – попросила Микела.
– Сама не можешь?
– У меня руки грязные. И не злись. Я почти закончила. – Она повернулась, обхватила губами протянутую Дуганом дымящуюся сигарету, затянулась, выпустила дым через нос. – Посмотри, какой закат. Как раз то, что я хотела. Когда еще у меня будет такой шанс? – Микела указала испачканной в краске рукой на небо. Дуган послушно поднял голову, скосил глаза на картину. – Похоже? – спросила Микела.
– Не знаю.
– Посмотри получше.
– Ты же еще не закончила.
– И что?!
– Не знаю… Мне не нравится показывать незаконченные работы.
– Незаконченные работы? – Микела нахмурилась. – Только не говори, что тоже увлекаешься живописью.
– Нет. Не увлекаюсь.
– Тогда чем?
– Кажется, ты хотела дорисовать свою картину.
– Успеется.
– Вот как?
– Да. С тобой как-то интересней стало. Давай признавайся, о каких незаконченных работах ты говорил? – она вытерла руки, собрала кисти и краски. – Отнесешь мольберт в машину?
– Это я могу.
– И не думай! Мы еще не закончили говорить о твоих увлечениях.
– Не о чем говорить.
– Не о чем говорить было пару минут назад, а сейчас как раз наоборот. – Микела достала две бутылки пива, протянула одну Дугану. – Так кто ты, если не художник? Второй Хемингуэй?
– Хотелось бы.
– Значит, Хемингуэй!
– Скорее, Толкиен.
– Толкиен? – Микела задумалась, вспоминая знакомое имя, рассмеялась. – Вот, значит, как! – она попыталась успокоиться. – Извини.