Двенадцать детей Парижа
Шрифт:
– Тебе заплатили, чтобы ты преподал всем урок.
– Мы преподали такой урок, что стошнило бы даже тебя.
– Тебе поручили конкретную работу, Гриманд. Указали на двух женщин.
– Ты сказал убить всех, и мы всех убили, кроме маленькой девочки. И откуда нам знать, каких женщин ты имел в виду? – Почувствовав, что отговорка неубедительная, Инфант Кокейна продолжил: – Мои парни должны были заняться делом. И еще этот кровожадный дьявол, турок, о котором ты нас не предупредил. Мы потеряли шестерых, и еще легко отделались. Так что извиняться я не буду. Если тебе нужно тело конкретной женщины,
Телохранитель в ужасе попятился. Поль смерил короля воров долгим взглядом.
– Я не могу себе позволить ссориться с тобой, – признал Гриманд. – Верну пять экю, но не больше. Отдай их этому зеленому дерьму, чтобы достал тело.
– Это не мои деньги, – сказал Поль. – Те, кто их потратил, не получили желаемого.
– Откуда они знают? Черт возьми, кто сегодня вообще считает трупы? Ты сам можешь пройти нагишом по улицам, и никто не заметит.
– Справедливо. Я тоже не могу себе позволить ссориться с могучим Инфантом. В тот день, когда нас повесят, соберется такая толпа, какой Гревская площадь еще не видела, и мы не можем их в этом винить.
Поль улыбнулся, и Гриманд ответил ему ухмылкой. Похоже, его обман удался.
– У меня есть пара лакомых кусочков, которые могут тебе пригодиться, – сказал он. – На мой взгляд, довольно свежие.
– Свежие и вкусные кусочки – мое ремесло.
– Шатле выгнал с рынка еретиков, и они уже не вернутся. На освободившиеся места будет назначен аукцион, но сегодня товары лежат без хозяина. Сведения от Роде.
– Заманчиво. А ты сам что же?
– Я сегодня уже дважды наполнял тележки. И маман болеет.
– Никогда не верь человеку, который не любит свою мать.
– И еще. Может, мелочь, но Роде еще сказал, что Шатле ищет одного рыцаря ордена святого Иоанна. Забыл его имя. Что-то германское. Матиас.
– Я учту, – сказал Поль.
Гриманд почувствовал, что теряет уверенность. Он не знал, как продолжить разговор. Не стоило слишком умничать. Ага. С умничаньем покончено. А инстинкт подсказывал ему, что лучше помолчать.
– Еще что-нибудь? – спросил он Папу Поля.
– Все нормально. А у тебя маман болеет.
Почувствовав движение за спиной, предводитель воров повернулся.
Низкорослый зеленый субъект шел вдоль стойки.
– Позже у нас будет музыка! – крикнул ему вслед хозяин таверны. – Превосходный менестрель с красивым голосом.
Посетитель вышел, и Гриманд задумчиво прищелкнул языком. Любопытно, менестрель и вправду должен прийти сюда или это какой-то шифр? С Полем ни в чем нельзя было быть уверенным.
– Ни терпения, ни манер, – скривился Поль. – Ты упустил шанс хорошо заработать.
– На чем? – повернулся к нему король воров.
– На голове рыцаря. Убить члена ордена – непростое дело. Они очень расстроятся. И отомстят. Не уверен, что кто-то решится на такое. Но этого человека можно опорочить, очернить, чтобы его братья лишились возможности действовать.
– Очернить?
– Тангейзер – кстати, так его зовут, – похоже, сошел с ума, – объяснил Поль. – Убил свою жену и полдюжины свидетелей. Возможно, даже бросил ее тело в выгребную яму.
Лоб
В глазах владельца таверны появилось выражение, которого король Кокейна раньше не видел. Страх.
– Не играй со мной, Поль. Или я прямо сейчас закончу игру, – предупредил он собеседника.
Морису показалось, что ему впервые за всю его карьеру сиделки придется рисковать жизнью. И лишиться ее. Он переступил с ноги на ногу и посмотрел на своего товарища.
– Стой на месте, Морис. И ты, Од, тоже, – приказал им их господин. – А то всех нас разделают, как треску.
Телохранители замерли. Поль посмотрел своему гостю в глаза:
– Мир, Гриманд, мир. Конечно, я с тобой играю. Так уж я устроен и уже не изменюсь – без игры не могу даже спеть колыбельную младенцу. С таким же успехом ты можешь ждать, что я похудею. Но и ты играешь, друг мой. Ты пришел сюда не за золотом. Ты пришел узнать то, что я тебе скажу.
– А зачем тебе говорить?
– Это мое ремесло. Много дел, много игр. – Папа Поль наклонился вперед, насколько ему позволял живот. – Ты способен перевернуть доску, и я не сомневаюсь, что ты это сделаешь. Вот почему ты Инфант. Если ты топнешь ногой, земля дрожит. Но игра никогда не кончается. Другие будут продолжать игру без меня. Но ты без меня проиграешь.
– А с тобой?
– Тоже можешь проиграть. Ведь на то она и игра?
– А ты поставил на обоих игроков.
– Вот поэтому я Папа.
Поль был прав. Нужно играть в свою игру, а не в чужую. Мысль о том, что он пешка в чужой игре, не нравилась Гриманду. Хотя разве когда-нибудь было иначе?
– Тогда говори все, что знаешь, – потребовал он. – И не лги.
– Я уже не помню, когда лгал в последний раз. Давно не пользуюсь этим оружием. В лучшем случае оно тупое, и всегда ненадежное. В том-то и состоит прелесть существования в мире лжи: мои клинки настолько остры, что ты не почувствуешь лезвия, пока оно не перережет тебе горло. И это правда: три сотни человек производят за день телегу дерьма.
– Значит, убийцы уже рыщут по городу в поисках Тангейзера.
– Лучшие из тех, что я смог найти. Ветераны. Пятеро.
Гриманд выпятил губы.
– Знаю, – кивнул Поль. – Они сказали, денег не жалеть. Главное, чтобы наверняка. Рыцарь, по возможности, нужен живым, но я сомневаюсь, что эти парни оставят ему шанс.
– Зависит от размера дополнительного вознаграждения.
Улыбка Папы свидетельствовала, что и это было предусмотрено контрактом.
– Куда они доставят его или его голову?