Двенадцать моих любимых мужчин, или Вся правда о блондинах
Шрифт:
Все вышеперечисленное вызывало у меня стойкую неприязнь, трансформировавшуюся со временем в антиматримониальный рефлекс. Я не избегала свадеб, которых со временем становилось все больше, но всегда старалась покинуть действо как можно раньше – сердобольные вздохи родни раздражали. И мне успешно удавалась подобная тактика, пока моя давняя подруга Алла, успевшая дважды побывать замужем, не взялась устроить мое счастье, банально занявшись сводничеством. И сделала это, выбрав событие, которое, по ее представлению, должно было максимально настроить меня на верный лад: ее третью свадьбу.
— Обрати внимание на свидетеля, — зашептала она мне на ухо, кивая в сторону высокого блондина в дорогом пиджаке. — Учитывая твой фетиш — это для тебя.
Напоминание об извращении тут же вызвало перед моими глазами образ Джеда, и я поморщилась:
— Нет, спасибо.
—
— Угу, — изображая энтузиазм, закивала я.
Я не собиралась следовать ее совету, но, как оказалось, Алла обработала и Дмитрия — во время свадебного гуляния он не отходил от меня, а во время застолья сидел рядом и подкладывал мне салаты. Смирившись с неизбежным, я завязала непринужденную беседу с кандидатом в депутаты и мужья, и вскоре поняла, что в общении с Дмитрием было очень интересно: он знал, когда нужно пошутить, когда пригласить на танец, когда сделать комплимент, и когда тактично промолчать. Принимать политически верные решения его научили с блеском. То обстоятельство, что Дмитрий оказался галантным кавалером, привело меня к мысли, что, возможно, Алла была права. Окончания свадьбы я ждала с нетерпением, и на этот раз не из-за желания сбежать как можно быстрее – мне хотелось, чтобы Дмитрий попросил у меня номер моего телефона и, возможно, даже предложил встретиться еще раз. Застолье и танцы подходили к концу, но мой политик так и не проявил инициативу, правда, такси для меня заказал сам и сразу же его оплатил. Я расстроилась, решив, что таким образом мне дали понять, что платформа моей партии неинтересна, но оказалось, что номером моего мобильного телефона Дмитрия снабдила Алла, причем сделала это в самом начале свадебных гуляний. Это обстоятельство оставалось для меня тайной целую неделю: страна была погружена в предвыборную кампанию, и Дмитрий, имеющий к ней непосредственное отношения, смог позвонить мне лишь в выходные.
Узнав о свидании с серьезным кавалером, мама оживилась и принялась давать ценные советы. Проигнорировав их, я отправилась на встречу, которая, как и положено, носила политический характер — Дмитрий пригласил меня в избирательный штаб и познакомил с коллегами. Благодаря коммунистам, слово «партия» всегда ассоциировалось у меня с демонстрациями с красными флагами и громким голосом с трибун, поэтому, оказавшись в тесном помещении с множеством столов, заваленных пачками листовок с изображением Дмитрия, я была удивлена: штаб сильно смахивал на склад. Мимо меня по коридору то и дело сновали стайки студентов с агитационными плакатами в руках и громко обсуждали предстоящую расклейку. В глубине комнаты за мониторами с диаграммами, значения которых я не понимала, сидели две суровые женщины неопределенного возраста и пожилой мужчина в потрепанном свитере и вели разговор о прогнозах на предстоящие выборы.
— Дмитрий Олегович, сегодня у вас встреча с электоратом, — кокетливо улыбаясь, напомнила Диме тучная девица с объемной папкой в руках и, бросив на меня недовольный взгляд, попыталась оттеснить в сторону: — Девушка, расклейщики собираются в комнате двадцать четыре.
Я не успела поставить ее на место — девица снова повернулась к Диме.
— Начало перенесли на пять часов вечера, — ворковала она. — Пенсионеры уже ждут. Телевизионщики предупреждены.
— Спасибо, Лена, — поблагодарил Дмитрий и, выудив меня из-за массивной спины своего секретаря, взял под руку. — Я бы хотел, чтобы до этой встречи вы ознакомили Дарью с планом мероприятия. Даш, ты же поедешь со мной?
Он доверительно взглянул на меня, а я растерялась. Я не планировала подобного завершения вечера, но стоило мне увидеть кислое выражение лица Лены, как мои губы сами сложились в счастливую улыбку.
— Конечно, — заверила Диму я и даже позволила себе вольность и погладила его по руке. — Это же так важно для тебя.
Вымученная улыбка Лены была для меня лучшей из наград, но я рано радовалась: вдохновленный моим энтузиазмом, Дмитрий предложил мне поучаствовать в митинге. Наивно полагая, что мне уготовано место на трибуне, я согласилась. Шок наступил, когда мне всучили флаг и заставили кричать лозунги партии. Понимая, что отступать некуда, я вцепилась в древко и молилась, чтобы подруги не увидели меня по телевизору. Молитвы оказались напрасными — мое появление на экране еще неделю обсуждалось знакомыми и родственниками, а Алла даже умудрилась записать репортаж на видео.
— К вашей свадьбе я смонтирую из этого потрясающий ролик, — подмигнула мне
— Умоляю: не добивай, — простонала я.
Наученная горьким опытом, перед следующей встречей с Дмитрием я изначально удостоверилась, что если она и будет носить агитационный окрас, то мое участие в действе сведется к минимуму. Мне даже удалось взять с Димы обещание, что он не заставит меня бросаться грудью на баррикады. Правда, пришлось подключить всю свою политкорректность, чтобы он не обиделся и не решил, что дело его жизни меня не интересует.
— Я же не профессионал, — робко заметила я. — И могу случайно запороть тебе все кампанию, не желая того…
— Спасибо, Даш, — улыбнулся Дима. — Я рад, что ты все понимаешь.
Я понимала одно: политик не был мне безразличен, поэтому я и согласилась поехать на открытие отремонтированного на деньги кандидата дома-интерната для детей с ограниченными умственными способностями, хоть это шло вразрез с моими представлениями о втором свидании. По дороге к месту проведения мероприятия в машине бушевали жаркие споры о влиянии на электорат и рентабельности вложений. Придав лицу интеллектуальное выражение, я старательно кивала, когда слово брал Дмитрий. «Наверное, мне стоит купить какой-нибудь словарь политических терминов», — решила я, когда наш кортеж добрался до областного интерната. Там нас уже поджидала пресса и представители связей с общественностью. Едва кандидат в депутаты вышел из машины, ему вручили ребенка и принялись фотографировать на фоне здания. Пока Дима непринужденно улыбался, малыш с равнодушным выражением лица откручивал пуговицу на его пиджаке. После фотосессии ребенка передали мне — Дмитрий должен был перерезать алую ленточку. Пятилетний малыш почувствовал, что внимание к нему ослабло, а вспышки прекратились, и тут же вцепился в мои волосы. Охнув, я попыталась свободной рукой разжать его пальцы.
— Почему девушка не улыбается? — возмутился фотограф.
Я выдавила из себя улыбку, которая была больше похожа на оскал. Мальчик явно воспринял это как угрозу и дернул меня за волосы.
— Ш-ш-ш, — принялась баюкать его я. — Не надо хулиганить.
Святая простота! Если бы я знала, какой сюрприз подготовил ребенок! Но в тот момент я не следила за ним, потому что все мое внимание было сосредоточено на Диме. Он перерезал ленту, и вокруг меня тут же раздались аплодисменты — открытие состоялось. Дмитрий передал золотые ножницы кому-то из представителей областной власти и повернулся ко мне. Я улыбнулась, и в этот самый момент почувствовала, как по моему животу расплывается что-то теплое. Осознав, что этот ручеек является продуктом жизнедеятельности малыша, я вытаращила глаза, чем, видимо, напугала мальчика еще сильнее: он громко заревел. Внимание прессы мигом переключилось на меня, и пока я, призвав на помощь всю свою выдержку, пыталась утихомирить разбушевавшегося ребенка, фотографы яростно ослепляли нас вспышками, позабыв о главной цели своего визита. Радовали два обстоятельства: благодаря работе PR-команды Дмитрия инцидент не получил огласки, а сам кандидат в депутаты возместил утрату любимого пиджака покупкой нового. Моральный ущерб был с лихвой компенсирован приглашением в ресторан, и вскоре я уже могла задорно рассказывать знакомым о «мокром» происшествии, а мама с радостью цитировала примету о замужестве, увидев в детском недержании добрый знак.
— Мама, успокойся и не торопи события. Мы с Димой еще даже не целовались.
— А почему ты не проявишь инициативу? Он может решить, что ты им не интересуешься… как мужчиной. И не сделает тебе предложение!
Услышав это из уст матери, я опешила: весь мир вокруг меня сошел с ума на почве свадебной лихорадки, но инициативу я все-таки проявила, потому что мне было интересно, насколько хорош мой блондин вне политических баталий. Дима инициативу оценил, и вечерний ужин плавно перетек в утренний кофе. Я получила исчерпывающие ответы на все волнующие меня вопросы, и осталась вполне ими удовлетворенной, причем настолько, что мне не терпелось повторить свой эксперимент. Пока мой политик смаковал кофе, я с довольным выражением лица разглядывала его и раздумывала: где поставить галочку в моем избирательном бюллетене? Вариант «стянуть полотенце на его бедрах» я сразу отмела, отдав предпочтение пункту «продефилировать мимо в неглиже». Эти выборы тут же были признаны состоявшимися, а результат — весьма удачным и ожидаемым. Если бы в политическом мире все было также просто! Пока моя личная жизнь налаживалась, на предвыборной арене разворачивалась жаркая битва, и я все чаще стала слышать ее отголоски. Они нарушали нашу с Димой идиллию, бесцеремонно врываясь в жизнь пары поздними звонками из штаба, и делая ее жизнью партии.