Двенадцать моих любимых мужчин, или Вся правда о блондинах
Шрифт:
Двенадцать моих любимых мужчин, или Вся правда о блондинах
События, описанные в этом рассказе, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней имена и названия — плод воображения автора. Все совпадения с реальными географическими названиями и именами людей случайны.
Глава 1. Мысли дядюшки Фрейда, или Все неприятности начинаются в детстве
Зигмунд Фрейд говорил, что корни всех наших фобий и желаний нужно искать в раннем детстве, и в этом я с ним согласна. Первый раз я влюбилась в том нежном возрасте, когда взрослые любят тискать за щеки и сюсюкать: «Какой милый ребенок!» Мне было пять лет, и на детский утренник мама нарядила меня «снежинкой», украсив белое платье шлейфом мишуры. Я считала себя самой красивой девочкой, пока она вела меня за руку до детского сада. В актовом зале, правда, выяснилось, что в нашей группе еще двадцать пять «снежинок», три «зайчика», два «медвежонка» и один «ежик», в костюмах из точно такой же колючей мишуры, километрами сходившей с коммунистических конвейеров. В облаке блестящих хлопьев «снежинки» были похожи на «зайчиков», а «медвежата» не отличались от «ежика». Тогда я еще не знала слова «клон», хоть и являлась наглядным пособием. Из-за наличия конкурентов моя радость несколько поубавилась, но новогодний подарок от высокого Деда Мороза, разговаривающего писклявым голосом нашей нянечки тети Нюры, ненадолго
После вручения подарков, песенки про елочку и хоровода со Снегурочкой нам показали спектакль «Золушка». Я с улыбкой хлопала в ладоши, глядя, как бедная падчерица справляется со всеми поручениями злобной мачехи, и фея-крестная дарит девушке новое платье. Но вот когда на сцену вышел принц, мое пятилетнее сердце едва не остановилось. На фанерных ступенях раскрашенного гуашью замка стоял светловолосый кудрявый парнишка в голубом камзоле. Его серые глаза задумчиво смотрели вдаль, разглядывая прекрасную незнакомку в бальном зале. Потом он пригласил Золушку на танец, но ход спектакля меня уже не волновал — все мое внимание было приковано к белокурой фигуре с пронзительным взглядом. Когда он преклонил колено перед девушкой, предлагая примерить бутафорскую туфельку, я чуть не заплакала. На ее месте должна быть я! Эта туфелька должна быть моей! В конце спектакля юные актеры вышли на поклон к зрителям. Я аплодировала так сильно, что мои ладони покраснели как кафтан Деда Мороза, а потом и вовсе онемели, но я не обращала на это внимания. Когда всех детей принялись усаживать за стол для чаепития, я выскользнула из зала и прокралась к кабинету директора, куда отправили переодеваться школьников, разыгравших для нас спектакль. За дверью слышался веселый смех. Я прильнула к замочной скважине. Пухленькая девочка, исполняющая роль мачехи, упаковывала свое платье в большую сумку, а Золушка влезала в шерстяной сарафан. Но где же прекрасный принц? Мое терпение было вознаграждено — в поле зрения появилась фигура в знакомом камзоле. Я вздохнула, наблюдая, как он поправляет белокурую прядь и тянет локон в сторону. Неожиданно копна светлых волос осталась в руках принца, обнажив голову с рыжей шевелюрой! В то время я не подозревала о существовании такого предмета, как парик, но это было не самое страшное открытие, которое мне предстояло сделать.
— Наташа, ты пойдешь сегодня в кино? — поинтересовалась у принца Золушка.
«Наташа?» — удивилась я мысленно.
— Да, — пропищал в ответ предмет моих мечтаний.
Мое разочарование было невозможно описать словами. Отпрянув, я кинулась прочь от кабинета директора и не прикоснулась к праздничному торту. Я проплакала всю ночь, вызвав у мамы изрядное беспокойство. Она пыталась измерять мне температуру, умывать святой водой, напоить аспирином, но я продолжала рыдать. Да и как я могла объяснить матери, что безнадежно влюбилась в белокурого принца, который при ближайшем рассмотрении оказался рыжеволосой девчонкой по имени Наташа?
Сейчас, спустя не один десяток лет, я понимаю, что именно то потрясение определило типаж моего любимого мужчины. Выбирая того или иного парня, я ориентируюсь на образ прекрасного принца, вскружившего мне голову в первый раз.
Глава 2. Песочные войны, или Как отстоять свою правоту пластмассовым совком
Взрослые пытаются оградить нас от опрометчивых поступков, давая ценные советы, но дети упрямо предпочитают учиться на своих ошибках. Мать может неоднократно предупреждать ребенка о том, что нельзя играть со спичками, но тот усвоит эту мудрую истину, когда обожжется сам. Однако встречаются и такие экземпляры, которых не сделают мудрее даже многочисленные ожоги. К их числу принадлежала и я. Разочарование в любви не научило меня осмотрительности, и второй раз я потеряла голову ровно через полгода после своего фиаско в детском саду. Мы переехали в новый район, и в первый же день я побежала осматривать окрестности, уделив пристальное внимание детской площадке. Пара старых качелей и скривившаяся горка меня особо не впечатлили, но вот песочница меня заинтересовала. Точнее, сама песочница была стандартная: четыре толстые доски, сколоченные в квадрат, с кучей песка посередине. Но вот мальчик, сидевший внутри и строивший некое подобие замка, был просто необыкновенный и надолго привлек мое внимание. Один лишь факт, что он являлся блондином, говорил о многом. Хорошо помня свою первую неудачу на любовном фронте, я изначально убедилась в мужских половых признаках избранника на сто процентов. Следует добавить, что впоследствии мы изучали друг на друге особенности анатомии двух полов, за что я потом получила хорошую взбучку от матери. Поняв, почему писать стоя женщинам не суждено, я успокоилась, приняв это как данность. Наши отношения со Славкой развивались стремительно и эмоционально. После сурового наказания со стороны обеих мам, мы прекратили с любопытством первооткрывателя залезать друг другу в трусы и занялись обыкновенными детскими занятиями: постройкой крепостей из песка и глины, лазаньем по деревьям и совместным поеданием только что купленной сдобы из булочной. Я считала, что жизнь удалась, и радовалась, что у меня появился настоящий друг. Однако со временем я обратила внимание на один печальный факт, слегка омрачавший наши отношения: Славка был истинным джентльменом лишь в том случае, когда мы играли вдвоем. Стоило появиться посторонним зрителям в лице родителей или его друзей-мальчишек, как он становился безжалостным тираном: ломал мои песочные замки, дергал за косички или толкал в лужу. Видимо, он уже тогда понял, что открытое проявление привязанности к противоположному полу есть слабость. В один прекрасный момент мне надоела его грубость, и я, взяв первое, что мне попалось под руку — этим оказался старый пластмассовый совок из набора для куличиков, — отлупила своего второго любимого блондина. Как ни странно, он не обиделся, а наоборот, даже стал уважать. После этого случая я стала «своим парнем» в их компании, и меня все чаще приглашали лазать по бетонным плитам на заброшенной стойке или строить плотины на обмельчавшей речушке. Синяки и ссадины стали моими постоянными спутниками, и неизвестно, кем бы я выросла при таком воспитании, если бы однажды утром не стала свидетелем измены: Славка сидел в песочнице с моей лучшей подругой Машкой и помогал ей делать объездную дорогу к замку. Красный пластмассовый совок, которым я однажды уже показала ему — кто из нас главный, сиротливо валялся под старыми качелями. Я с любовью извлекла его из-под металлического сооружения и направилась к песочнице. Через минуту башня замка превратилась в песочное месиво, а зареванная Машка с растрепанными косичками убежала домой. Славка, как истинный мужчина, не мог покинуть поле боя. Это была его самая большая ошибка — никогда нельзя бороться с разъяренной женщиной, даже если ей всего пять с половиной лет. В тот день он наелся песка на всю оставшуюся жизнь: я работала совком со скоростью реактивного самолета и мощностью новейшего экскаватора. Не представляю, что тогда заставило меня остановиться, ведь сначала я была готова его закопать! К концу наших разборок светлые волосы Славки представляли собой взъерошенное гнездо, которое покрывал двухсантиметровый слой песка. Надо отдать ему должное — он все-таки не заплакал. Гордо подняв голову, блондин удалился, оставив меня наслаждаться победой. Я стояла посреди песочницы, сжимая совок, как гладиатор меч, и думала, что одиночество — удел сильных женщин. Тогда, правда, сия мудрая мысль пришла мне в
— Ну и иди отсюда, трус! Не очень-то ты и нужен!
Но суть была та же. Тогда же мама Славы приняла решение сменить детскую площадку, и его я так больше не увидела. Вторая любовь тоже была несчастной, зато моя честь была отомщена.
Глава 3. Двоечник и отличница, или Столкновение миров
Любой физик с легкостью процитирует открытие Шарля Кулона о притяжении частиц с противоположными зарядами, но о последствии этого закона даже не задумается. А что может быть апофеозом притяжения? Только столкновение. К сожалению, школьный курс был построен так, что изучать физику я стала лишь после того, как испытала на себе действие еще неведомого мне закона. Это случилось через год после песочных войн, когда мои детсадовские будни остались в прошлом. «Первый раз в первый класс», — красовалась надпись на открытке, которую мне подарила бабушка. В дни подготовки я еще не понимала важность ожидавшего меня события, и, равнодушно засунув открытку в письменный стол, принялась мечтать о покупке портфеля с волком и зайцем из мультфильма «Ну, погоди!» и новых сандалиях. В «Детском мире» мы с мамой купили мне коричневую форму и два метра кружевной тесьмы, которую бабушка порезала на воротнички и манжеты для школьного платья. На торжественной линейке я появилась с новым ранцем за спиной и букетом гладиолусов, который был больше меня чуть ли не в два раза. Папа с мамой то и дело фотографировали меня на старенький «ФЭД», а я с удовольствием позировала им, не замечая, что букет для меня тяжеловат, и меня то и дело мотает из стороны в сторону. К школе стайками тянулись другие первоклассники в сопровождении родителей; слившись с толпой, мы собрались на школьном дворе, где всех выстроили в линейку. Директор школы выступил с речью о наших «трудовых буднях и новых открытиях», смысл которой дошел до меня гораздо позже — классе в восьмом, если быть совсем точной. Во время речи я была занята тем, что разглядывала будущих одноклассников и одноклассниц и размышляла о том, как выпросить у мамы лакированные сандалии, как у Светки из второго «Б», которая считалась самой продвинутой и модной. В классе нас еще раз сфотографировали и передали в надежные руки учительницы. Тамара Анатольевна принялась нас рассаживать за парты, руководствуясь старой схемой: «мальчик плюс девочка», и когда мы с Наташкой вдоволь наревелись по причине, что нашу пару учительница тоже безжалостно разбила, я смирилась с безысходностью и принялась разглядывать нового соседа. Первым потрясением для меня стал цвет его волос. И почему я раньше не обратила на него внимания? Лица блондина я сразу не увидела — мальчик что-то пристально разглядывал за окном, но когда он повернулся к классу, услышав учительский призыв, мое сердце дрогнуло. Пока его голубые глаза лениво изучали присутствующих, я пыталась вспомнить хоть одну клятву, данную себе, о том, что в блондинов я больше не влюбляюсь, но в голове было пусто. Светловолосый мальчик уверенным жестом почесал нос и, повернувшись ко мне, поинтересовался:
— Жвачка есть?
— Нет, — как завороженная прошептала я, стараясь не моргать.
С этой минуты я была сражена наповал. Макс Рыжов — а ангельское создание звали именно так — оказался убежденным двоечником, но за красивые глаза — теперь я точно знаю, откуда пошло это выражение — ему часто ставили «тройки», а за домашние задания, которые он ежедневно списывал у меня, он умудрялся получать «четверки». Но влюбилась я окончательно и бесповоротно, когда увидела, что несокрушимый авторитет учителя не имеет для него особого веса. Мальчишки на переменах частенько развлекались тем, что сбрасывали со столов карандаши и тетрадки, поднимая парту за один край. Девчонки визжали, собирая с пола письменные принадлежности, а парни радостно бежали дальше. Не избежала нападения и моя парта — Макс налетел на нее подобно торнадо и принялся поднимать за край. Видимо, в тот момент его мало волновало то, что и его карандаши окажутся на полу.
— Что здесь происходит? — воскликнула учительница, видя мои ошарашенные глаза.
— Ядерная война!!! — проорал Макс ей в ответ, продолжая раскачивать парту.
Мой новый пластмассовый пенал полетел вниз. Звонко стукнувшись о деревянную поверхность, он раскололся, рассыпая скрепки, словно крупу. Рыжов захохотал, но я, как ни странно, совершенно не обиделась на него. Видимо, сказалось то, что для него вопль учителя не возымел должного действия. А Макс оценил, что я не забилась в истерике и не заплакала, а лишь собрала с пола скрепки и села за парту. С тех пор в нашем тандеме воцарились мир и спокойствие, и, казалось, ничто не сможет их нарушить. Я тоже так думала, пока мальчишки не затеяли аферу с классным журналом накануне родительского собрания. На перемене я рано вернулась в класс, и стала свидетелем, как Рыжов и компания умыкнули со стола главное свидетельство их неуспеваемости.
— Теперь она наябедничает, — заныл Вадик Сорокин, лучший друг Макса. — Может, мы ее поколотим, чтоб молчала?
— Она не скажет, — с насмешкой произнес Рыжов, словно знал обо мне что-то, чего не знала я. — Правда, Ильина?
Я кивнула, а мальчишки недоуменно переглянулись.
— Ты ей веришь? — удивленно пробормотал Вадик.
— Ага, — кивнул Макс. — Мы журнал в ее портфеле спрячем.
— Что? — ахнула я.
— Тогда ты точно будешь молчать, — резюмировал Макс. — Или… ты хочешь стать предательницей?
Из его уст это звучало особенно жестоко. Быть предательницей… для него? Никогда! Я замотала головой. Несчастный журнал засунули в мой ранец, и я нервно села на свое место. Понятное дело, неприятности на этом не закончились.
— Кто это сделал? — заголосила учительница, заметив пропажу, и гневным взглядом обвела класс. — Рыжов?
— Это не я, Тамара Анатольевна! — замахал руками Макс. — Это… Это Ильина!
Я вытаращила глаза — только что герой моих девичьих грез предал меня! Подставил под удар! Мой портфель проверили и нашли в нем журнал. Пришлось призвать на помощь все мое актерское мастерство и, думаю, что после двадцать пятого заверения, что я не являюсь виновницей случившегося, учительница мне поверила. Инцидент был исчерпан, но не забыт. Я твердо решила отомстить. Случай подвернулся во время диктанта, по результатам которого ставилась оценка в четверти. Рыжов приноровился списывать у меня, едва косясь взглядом — я всегда разворачивала тетрадь так, чтобы ему было удобно, но сегодня Макса ждал неприятный сюрприз — отсев на краешек парты, я повернулась к нему спиной, и весь диктант прикрывала текст ладонью. Сесть ближе он не решился, потому что это, несомненно, привлекло бы внимание учительницы. Сдав тетрадь на проверку, я вышла из класса, не удостоив Рыжова и взглядом. Я не знала, что он получит: «два» или «три», мне было все равно, я лишь не хотела иметь отношение к его оценке. «Теперь ты будешь все делать сам», — злорадно думала я. В конце уроков Тамара Анатольевна раздала тетради. Я открыла ее и, увидев долгожданный высший бал, улыбнулась.
— А теперь тот, у кого за диктант стоит «пять», пусть выйдет к доске, — обратилась к классу учительница.
Я встала, робко оглядываясь по сторонам. Мои одноклассники не шелохнулись, лишь глядели на меня, кто-то — с завистью, кто-то — с равнодушием. В гордом одиночестве я проделала путь от парты к доске и остановилась.
— Теперь те, кто получил «четыре», поднимите руки, — продолжала учительница.
Ученики заметно оживились, шурша тетрадями, словно хотели на всякий случай еще раз уточнить оценку.