Дверь в сказочный ад
Шрифт:
— Это мой пирог, — сказал Мувр.
— Нет, это мой пирог, — сказал Стувр.
— Нет, мой, — громко сказал Мувр.
— Нет, мой, — еще громче сказал Стувр…»
Я захлопнул книгу и хорошенько мотнул головой. Ну и бред! Какие-то мувры, курвы, полудувры… Даже самый последний идиот из самого никудышного сумасшедшего дома, находясь вдобавок в нетрезвом состоянии, и то бы лучше сочинил. Моя изначальная версия, что легендарный барон Маклин
«— Нет, мой, — снова сказал Мувр.
— Нет, мой, — сказал Стувр.
— Отдай мне, — сказал Мувр.
— Нет, отдай мне, — сказал Стувр…»
Да что они этот несчастный пирог поделить не могут! Я уже начал злиться на всех этих глупых кхнувров, остро реагируя на захватывающий сюжет.
«Тут подошел Лектувр…»
Ну наконец-то!
«…подошел Лектувр и разломил пирог пополам. Одну половину он отдал Мувру, другую — Стувру…»
Просто соломонова мудрость!
«Все остались сытыми и довольными. Как-то к ним в дом постучал заяц, он проходил мимо и решил постучать в дом. Ему открыл Кхнувр.
— Здравствуй, Кхнувр, — сказал заяц.
— Здравствуй, заяц, — сказал Кхнувр.
— Ты не скажешь, сколько время? Я иду в гости на день рожденья.
— Девять часов. А у кого день рожденья? — сказал Кхнувр.
— У кролика с той поляны.
Заяц ушел. Кхнувр призадумался и сказал рядом стоящему Лектувру, что приходил заяц, что он спросил сколько время, и что он пошел на день рожденья к кролику.
— А может, мы тоже сходим? — сказал Лектувр.
— Он нас не звал, — сказал Кхнувр.
— Он злой кролик, — сказал Мувр.
Потом все оделись и пошли в лес…»
Наверняка, отправились на какой-нибудь подвиг. Я это лишь предположил, и не ошибся.
«В лесу за горой жил страшный дракон. У него было девять голов, и из пастей этих голов шел дым и огонь, а в праздничные дни текла вода. Он был очень страшный дракон. Они захотели с ним сражаться.
— Дракон, выходи, — сказал Лектувр.
— Выхожу, — сказал дракон и вышел из пещеры.
Они дрались отважно. Сегодня не было праздничного дня, дракон пускал огонь. Мувр пытался отрубить мечом какую-нибудь голову, но дракон не давал. Он был очень ловкий дракон. Он и они бились до вечера. Но дракон не уступал. Он постоянно пускал
Тут я вынужден был снова прервать чтение, так как услышал около себя робкие шаги. Появился дворецкий и несколько настороженно посмотрел мне в глаза.
– Извините, сэр, вы с утра ничего не ели. Я пришел узнать: может вам подать завтрак прямо сюда?
– Спасибо, Голбинс, ничего не надо. Прошу вас, оставьте меня. Мне не терпится узнать, победят они этого дракона или нет.
Дворецкий недоумевающее глянул сначала на меня, потом на книгу, и молча удалился. Я уселся в кресле поудобней и (вы не поверите!) с искренним интересом продолжал чтение:
«Мувр своим длинным мечом несколько раз чуть ли не дотягивался до шеи дракона, но тот постоянно уворачивался. Бой длился до самой ночи. И когда уже стало темно, все разошлись по домам.
— Мы не смогли его одолеть, — сказал Грувр.
На следующий день они решились на хитрость. В том же лесу жил волшебник Маклин. Они пришли к волшебнику Маклину и сказали:
— Помоги нам убить дракона.
Волшебник Маклин сказал:
— А что вы мне дадите за это?
Стувр сказал:
— Грувр испечет тебе вкусные пироги с капустой.
Волшебник Маклин сказал:
— Ладно, вот вам зелье. Это зелье надо плеснуть дракону в пасть, и он умрет.
Они взяли зелье и пошли на гору, где жил дракон. А он тогда спал.
— Дракон, выходи, — сказал Лектувр.
— Выхожу, — сказал дракон и вышел.
Опять завязался бой. Бой был жарким. Дракон испускал из себя огонь. Мувр, Стувр и Грувр дрались оружием, а Лектувр в руке держал горшочек с зельем. Когда дракон низко наклонил голову, чтобы посмотреть, что в том горшочке, Лектувр взял меч и, пока дракон нюхал зелье, отрубил ему все девять голов.
— Пошлите домой, — сказал Мувр.
— Пошлите, — сказал Кхнувр.
Они вернулись победителями. Злой дракон умер. Больше в лесу нечего было бояться, можно было гулять и ходить за грибами…»
Я отложил фолиант в сторону и как-то обреченно вздохнул. Все-таки они его замочили… И вдруг неожиданно для себя так громко рассмеялся, что от непривычки вздрогнул. Мой вибрирующий смех отражался от стен, оконных стекол и возвращался назад, к своему источнику. Возникало жуткое впечатление, что смех звучит откуда-то со стороны. Будто смеялся не я, а смеялись надо мной.