Дверь. Альбом
Шрифт:
— Не пора ли тебе рассказать, Уолли, все, что тебе известно? Пока это продолжается, мы не можем чувствовать себя в безопасности. Даже Джуди.
— С Джуди все будет в полном порядке, — произнес он довольно небрежно. — Я ничего не знаю.
— Но ведь это не так?
— Ты узнаешь все, что знаю я, но в свое время. — Он поднялся и, бросив на меня украдкой взгляд, принялся перебирать карандаши и ручки на моем столе. — Мне кажется, — продолжал он тем же тоном, — что ты одна из этих неисправимых праведников, которые… Ну, в общем, ложь есть ложь, и все остальное в том же духе?
—
— К чему эти громкие слова? Что такое, в сущности, лжесвидетельство? Какая разница, кроме как в названии, между твоим притворством, например, что у тебя болит голова, и твоим заявлением, которое могло бы спасти человеческую жизнь?
— Лжесвидетельство — это ложь перед Богом.
— Любая ложь — это ложь перед Богом, если ты в Него веришь. Все, что я хочу от тебя, это сказать, когда возникнет необходимость, что в ту ночь коврика в автомобиле не было. Подожди минуту, — произнес он, увидев, что я пытаюсь заговорить, — ты сама находишься сейчас не в очень-то удобном положении, не так ли? Ты уничтожила важную улику. И что будет с Джимом Блейком, если ты скажешь правду? Говорю тебе, ты знаешь только малую толику того, что за всем этим стоит. И если уж настаиваешь на том, чтобы говорить о лжи, то должен тебе сказать: на свете есть большие грехи, чем ложь. Уверен, если ты скажешь им об этом коврике, Гаррисон арестует Джима. Причем немедленно.
— Я не собираюсь никому ничего говорить.
— Ты должна сделать большее. Ты должна стоять на этом до конца. Кругом всегда полно воров, и что могло помешать одному из них перелезть через забор и забраться к Джиму в гараж через окно? На машине, по утверждению Амоса, никто не ездил с того дня, как Джим заболел или, лучше сказать, слег в постель. Он явно совершенно здоров. Коврик вполне мог пропасть еще неделю назад.
Разговор с Уолли внес еще большую путаницу в мои мысли, и после его ухода, воспользовавшись тем, что Джуди с Диком не было дома — я подозревала, что они опять обследуют Ларимерский участок, — я села за стол и записала все имеющиеся на тот день подозрения против Джима. Я сохранила листок с этими записями, и он сейчас лежит передо мной. В нем записано:
«а) Сара пыталась связаться с ним. Она звонила ему и заходила к нему домой.
б) Наконец, она написала ему письмо, которое он, скорее всего, получил, хотя и отрицает это.
в) В ту ночь, когда ее убили, он не переоделся к обеду, пообедал раньше обычного и вышел из дому, взяв с собой трость с выкидным кинжалом.
г) Откуда-то, но не из своего дома, он позвонил Джуди, использовав в качестве предлога беспокойство ее матери, и спросил Сару.
д) Он вернулся в тот вечер домой довольно поздно. Объяснить, где был эти несколько часов, он отказался, дав понять, что это может повредить репутации женщины.
е) Когда он вернулся домой, трость была при нем, но она исчезла после того, как было найдено тело Сары.
ж) А он слег в постель, хотя, судя по всему, был совершенно здоров.
От этого было совсем нетрудно перейти ко второму преступлению.
а) Сара и Флоренс Гюнтер знали друг друга. Возможно,
б) По словам инспектора Гаррисона, комнаты обеих женщин обыскивал один и тот же человек.
в) Пятно на коврике само по себе не могло бы вызвать подозрений, но ввиду вышесказанного оно являлось серьезной уликой».
Здесь я добавила несколько вопросов:
«а) Мог ли Джим при каких-либо обстоятельствах совершить нападение на Джуди?
б) Способен ли он на такую хитрость, которую продемонстрировал преступник? Например, подсунуть полиции ложные отпечатки?
в) Был ли Джим действительно в костюме для гольфа в тот вечер, когда была убита Сара? И если нет, мог ли он после своего телефонного звонка тайно проникнуть ко мне в дом? У него было на это пятнадцать, самое большее — двадцать минут.
в) Заходила ли Сара к Джиму в те три часа между ее уходом из дома и ее смертью?»
Затем под заголовком «Флоренс Гюнтер» я написала:
«а) Знал ли ее Джим?
б) Был ли Джим тем посетителем, о котором говорила служанка в пансионе миссис Бассетт?
в) Как могло случиться, что такой хитрый преступник проглядел пятно на коврике в машине?»
Над этим последним вопросом я размышляла несколько минут.
Если бы Джим был виновен, он бы наверняка, пока лежал в постели, уже тысячу раз мысленно проследил весь свой путь, обдумал бы каждую деталь, каждое свое действие, проверяя, не пропустил ли какой-нибудь мелочи, которая могла бы его выдать.
Он знал, что находится на подозрении. Ему достаточно было приподняться в постели, чтобы увидеть через дорогу следящего за домом человека. Тогда почему он оставил это пятно на коврике? Почему не уничтожил коврик? Не сжег, в конце концов, машину?
И потом: он был явно под подозрением, и полиция прочесывала весь город и окрестности в поисках связанного с убийством Флоренс Гюнтер автомобиля. Значит, полиция не обнаружила этого пятна или они умышленно решили сделать вид, что не заметили его. Почему? Ведь в любую минуту с помощью коробка спичек Джим Блейк мог уничтожить эту улику.
Это было выше моего понимания. В довершение всего, Джозеф сказал мне в тот день, что служанки поговаривают о том, чтобы уйти. С того самого дня, как Нора обнаружила в прачечной кочергу, было решено, что в доме завелись привидения, и в конце концов нервы у них окончательно расшатались.
Остаток дня, однако, прошел относительно спокойно. С вечера среды Джуди с Диком целыми днями занимались часами, и это воскресенье не было исключением. Я нисколько не сомневалась, что слуги считали их слегка сумасшедшими.
Все часы, какие только были в доме, были снесены в библиотеку и там тщательно обследованы. Постепенно на моем столе выросла целая груда всяких пружинок, винтиков и колесиков, перед которой сидел взлохмаченный Дик, пытаясь разобраться во всех этих, как их называла Джуди, «внутренностях».