Двое из ларца

Болучевский Владимир

— К сожалению, я не могу обсуждать с вами этот вопрос.

— Да-да, конечно. Тем более что это факт установленный, мне, собственно, подтверждения от вас и не нужно. Я о другом… Дело в том, что Гольдберг погиб.

— Я в курсе.

— И не просто погиб. Его убили.

— А вы что, ведете это дело? Я полагал, что такие вопросы находятся в компетенции иных органов.

— Разумеется. Просто так вышло, что Виктор Аркадьевич был моим клиентом. У него несчастье в семье случилось, отец умер внезапно, ну и я, так сказать, выяснял — на

самом ли деле это был несчастный случай, как милиция решила, или еще что… Вот. И естественно, я, волею обстоятельств, был в курсе некоторых его дел. Никогда ведь не знаешь заранее, что важно, что неважно. И вдруг этот взрыв. Понимаете мою мысль? А у него сестра еще есть, Ирина Аркадьевна, так что дело-то мне не бросить, тем более что у сестры теперь ко мне еще больше вопросов. Ну, я ведь не следственные органы, от меня никто ничего такого особенного и не ждет, но… Вот скажите, просто по-человечески, а вам ничего подозрительного или там странного во всей этой истории с кредитом не показалось? Такая сумма…

— Что вы имеете в виду?

— Да… сам не знаю. Но, знаете, как бывает, возьмут бандиты под контроль какое-нибудь предприятие, накачают его средствами, потом деньги сольют куда— нибудь, а директора… И все. С мертвого-то какой спрос? А сами в сторону. Вы Шамиля хорошо знаете?

— Какого Шамиля?

— Кадырова. Ну, который у Виктора Аркадьевича коммерческим.

— Все переговоры велись с Гольдбергом. И вообще… Извините, — Зубов взглянул на часы.

— Ну да. Конечно, — Волков погасил сигарету в дорогой пепельнице и встал из-за стола.

— Еще раз извините, ничем помочь не могу. А казалось ли что-то там мне или не казалось — это, простите, не разговор.

— Да это вы меня простите, от дел оторвал, — улыбнулся на прощание Петр.

— Ничего. Всего доброго.

— До свидания.

«А я с тобой и не разговоры вовсе разговаривать приходил, — думал Волков, спускаясь по лестнице. — А помочь ты мне еще как поможешь, козел безрогий. Если я, конечно, прав».

— Покатаемся? — сказал он пареньку из технического подразделения, который дожидался в машине.

— Покатаемся, — вздохнул тот.

— Сейчас. Только посидим еще немного. Минут через десять Петр завел мотор и тронулся с места.

— Ну что? Совсем ты, брат, как вижу, заскучал, — обратился он к своему спутнику еще минут через двадцать кружения по улицам города. — Не интересно?

— А чего интересного? — тот распечатал пачку жевательной резинки. — Темно— бежевая «восьмерка», через две машины за нами.

— А признайся честно, давно заметил?

— Да сразу почти. Как отъехали. Они вас вообще за лоха последнего держат. Одной машиной пасут.

— Ну ты крут… Но давай все-таки проверимся.

Петр выехал с улицы Куйбышева, пересек Каменноостровский проспект, включил правый поворотник, давая понять, что заезжает на заправку прямо напротив Петропавловки, но к колонкам подъезжать не стал, а остановился чуть левее. Вышел из машины и стал

осматривать заднее колесо. Потом сел обратно, вырулил на проезжую часть, но, проехав метров двести, опять остановился, вышел и осмотрел другое колесо.

— И?.. — спросил он, когда вернулся за руль и, сделав разворот, въезжал на Троицкий мост.

— Да ну. Они — то к колонке, то трогаются, то опять тормозят. Смех один.

— Погоди. Дальше еще смешнее будет. Кое-кто, браток, просто животик себе надорвет. Так мне почему-то кажется.

Оставив машину на служебной стоянке у Большого дома, он поднялся по ступеням и скрылся за тяжелыми дверьми.

Вернулся минут через тридцать, забрался в автомобиль, закрыл дверь, достал свой сотовый телефон и взглянул на парнишку.

Тот положил кейс на колени, открыл крышку, под которой обнаружилась приборная панель, и стал хозяйничать с кнопками и тумблерами.

Петр набрал на трубке номер. После третьего гудка ему ответил негромкий голос:

— Майор Никитин слушает.

Волков вопросительно взглянул на паренька. Тот шевельнул на своей панели маленький ползунок, потом утвердительно кивнул головой и указал рукой на стрелку какой-то шкалы. Петр показал ему большой палец.

— Привет, Петрович.

— Волчара? Здравия желаю.

— Ну что… Пробил я ситуацию, как ты просил, неформально.

— И что? Слушай, ты лучше подъезжай, чего по телефону-то..

— Да я только что спустился, у Семенова был, а тебя в кабинете не было. Уже не успеваю, извини. Да и что говорить? Все так, как у вас в схеме, Шамиль — пешка.

— Кадыров?

— Ну да.

— А Зубов?

— На кредитах. И оба как бы не при делах. В общем, шпала голимая. Но там система, Петрович. Гольдберг только частный случай.

— Ладно, закроем — колонем. Они нам всех сдадут.

— Кого знают.

— Ну и что? Потихонечку. До самых верхов нас не допустят, конечно, но…

— А достанешь? На них же впрямую-то ничего вроде и нет.

— Ой… Только не надо маму парить. Мы тебе тут не что-либо где. Не частная лавочка, как некоторые. Короче, с меня пузырь. Может, еще чем богат?

— Бог подаст. У меня вот на дедулю хулиганы у парадной напали, он и скрипнул. Вот и все мои проблемы. В частной лавочке…

— Ну извиняй.

— Ладно, отбой.

Волков отключил телефон и опять вопросительно посмотрел на напарника.

— Да есть контакт, есть, — тот закрывал свой чемоданчик.

— Слушали нас?

— Однозначно.

— Ага! — оскалился Волков. — Хоп муха!

Он вырулил на Литейный проспект.

— Спасибо, Витек. Тебя в контору или домой?

— В Бюро. Мне еще программу лепить.

— Гений ты наш.

— Да ладно вам.

— Ой-ой! Покраснел! Слушай, а тебе вообще что-нибудь интересно, кроме твоих «пентиумов»? Ну вот, например, что мы сейчас сделали?

— Что… — пожал плечами Витек. — «Де-зу» слили третьему лицу. И проверили, дошла или нет.