Двое строптивых
Шрифт:
Наконец, заговорили пушки христиан. Иоанниты стреляли метко, сразу начались попадания. Ответом пиратов стала туча стрел, когда они еще более приблизились, однако с огневой мощью у них было неважно — редко и зачастую безвредно "чихали" маленькие пушчонки, а огонь фальконетов и аркебуз тоже был редок и неверен.
Родосцы повеселели: боевого припасу у них было довольно, и если пушкам приходилось невольно "отдыхать" после произведенных ими выстрелов, стрельба из аркебуз шла частая — как когда-то на когге Торнвилля, стрелки палили из постоянно подаваемых
С потерями шел маневр окружения христиан, а тут еще и барки обрушили огонь кормовых пушчонок на всех, прорвавшихся в тыл, — новшество, введенное великим адмиралом и магрибинцам еще неведомое. В общем, по всем направлениям пираты получали ядра, дроб и рубленные свинцовые пули. И не всех это остановило.
Потеряв треть своих судов и получив разного рода повреждения остальным, мавры сцепились-таки на абордаж с галерами и караккой и пытались захватить барки. Все бы ничего, но их парусники поймали ветер и теперь старались прийти на подмогу своему гребному флоту. Меж тем иоаннитская каракка отбилась от наседавших варваров — приставшую галеру потопили, ее абордажную команду перебили.
Врага били все, от лейтенанта и капитана до последнего матроса. Особо много вреда нанес Ньюпорт; неуязвимый в своей тяжелой броне. Он яростно орудовал булавой, круша вражьи головы.
Полуголые, темно-коричневые от загара, мелкие, ма-грибинцы навалились было на него целой кучей, желая стащить в море, но он раскидал их, как лев шакалов — какое это было зрелище!
Лейтенант был легко ранен, несколько моряков погибли в яростной резне. Но вместо одной галеры на каракку нацелились уже две, и тогда решили ввести в действие знаменитый "греческий огонь", горевший даже на воде, но бывший оружием ближнего боя — не далее 25–30 метров.
Крестоносцы с годами узнали у византийцев его секрет, наладили производство и опробовали на деле — когда удачно, когда не очень: уж больно вся эта сифонная техника оказалась ненадежна… Но сейчас выбора не было.
Лейтенант быстро отобрал самых крепких и невредимых, в том числе Ньюпорта, Торнвилля и Джарвиса, и, увлекши их в трюм, стал деловито руководить сборкой аппарата и подготовкой горючей смеси.
Орудие состояло из трех частей — огнеметного медного сифона, который был соединен с емкостью, куда надлежало залить адскую смесь, а к этой емкости, в свою очередь, были присоединены большие мехи наподобие кузнечных. Именно они являлись той силой, что должна была осуществить выстрел.
К мехам поставили Ньюпорта, аккуратно влили смесь. Итальянец приказал протащить рыло сифона сквозь орудийный порт, что сделали Лео и Роджер. При этом Торнвилль спросил Джарвиса, знаком ли он с этим агрегатом.
— Было дело. Самое поганое, сэр рыцарь, что все
— Готов? — спросил итальянец у Ньюпорта. Тот молча кивнул. — Доспехи бы снял, а?
— Не помешает, — кратко и мрачно ответил тот.
— Не сомневайся, — сказал Джарвис итальянцу, — он здоров, как слон, гору свернет.
— Э-эх, а слона-то повидать и не пришлось, — с дела-ным сокрушением воскликнул Торнвилль.
— Да вот же он, чего переживаешь! — сказал Джарвис, обращаясь к Лео, но вполголоса, чтобы сэр Томас Ньюпорт часом не услыхал.
Наконец Джарвис помог лейтенанту доковылять до пушечного порта и лейтенант, приказав всем отойти подальше, высек огонь и запалил фитиль, который держал в руке.
— Ну, с Богом… — проговорил Джарвис уже громче. — Давай, брат Томас!
Ньюпорт торжественно перекрестился и с силой Самсона надавил на расправленные меха. Темная вонючая жидкость прыснула из сифона, зацепила огонь на фитиле итальянца, воспламенилась и ослепительной кометой со страшным шумом полетела на мавританские галеры. Еще миг — и сначала одно судно стало жертвой ярости огня, а потом — о, диво дивное! — не потухший на воде огонь быстрыми змеями добрался до второй галеры и поджег ее.
— Господи Иисусе! — воскликнул Лео, не веря глазам своим. Он еще никогда не видел, чтобы огонь не только не тух от воды, но более того — продолжал гореть на ней, словно на поверхности дровяной поленницы. Естественно, никакая вода не могла загасить ни горящую древесину, ни сгоравших заживо людей.
Горящие мавры, словно живые факелы, с дикими криками сыпались за борт, надеясь хоть в воде получить облегчение и прекратить свои страдания, но все было тщетно.
Лео продолжал смотреть:
— Я-то думал, что негасимый огнь существует только в Писании да устрашающих проповедях наших священников!
Да, кабы не греческий огонь, судьба конвоя могла оказаться плачевной, а так магрибинцы предпочли отойти подальше от каракки, наседая на христиан с противоположной от нее стороны. Естественно, она тут же направилась туда, где была более всего нужна, однако Джарвис вовремя углядел, как на нее наседает небольшая галера, намереваясь протаранить и затем взять на абордаж.
— Вертай влево, дурень! — крикнул он штурману, но тот то ли не слышал, то ли хотел все сделать по-своему. — Торнвилль, за мной, или все, конец!
Орлом взлетев к рулю, Роджер ударом кулака в челюсть отстранил конкурента от исполнения им своих обязанностей и изо всех сил налег на румпель, продолжая звать Лео. Тот подоспел, и они вдвоем отчаянно продолжили давить, меняя курс каракки.
— Давай, давай! — приговаривал Джарвис, и каракка заскрипела, нехотя немного повернулась, но и этого было достаточно для того, чтобы хищный таран вражеской галеры не пробил борта иоаннитского корабля, а только скользнул по нему, сделав лишь небольшую вмятину в дубовой обшивке.