Двое в лодке (сборник)
Шрифт:
Я не помнил, в какой момент мое сознание провалилось в ущелье забытья, но когда я открыл глаза, солнце уже устало опускалось к горизонту.
С огромным трудом я отлепил голову от вонючего днища лодки, крутя по сторонам затекшей шеей.
– Ты видишь звезды? – хрипло прошептала Марина.
Она лежала, вытянувшись по струнке, словно часовой, и взгляд девушки был устремлен в небо.
Я поднял голову. Никаких гребаных звезд там не было.
– Нет. Наверное, через час, – предположил я, с трудом ворочая опухшим языком. Говорить становилось
Марина засмеялась старческо-скрипучим смехом.
– Ты дурак, Витя. Смотри, сколько их. Раз, два, три… все небо в звездочках. Я могу… могу считать их всю ночь и то не пересчитаю. Правда?
– Правда, – согласился я, понимая, что спорить с ней бессмысленно. – Однажды я прочитал замечательное стихотворение.
Она ничего не ответила.
– Кажется, оно написано про нас… Хочешь, я прочту тебе его?
– Давай, – равнодушно отозвалась Марина.
Мне стало обидно, но я решил не показывать своих чувств. Откашлявшись, я начал:
– Из края, где меня не ждут,В места, где суждено сгореть,Я завтра навсегда уйдуИскать свою подругу – смерть.Она костлява, что ж с того,Она жадна, но мне плевать.Зато смогу я ей отдатьТо, что не грело никого.Я перед ней сумею спеть,Мне вскоре надо замолчать.Она позволит… Ей и мнеНа свете нечего терять.Затем река ушедших летНас к берегу свезет тому,Где счастья и несчастья нет,Где свет вовек не сменит тьму [1] .1
А. Постников
После этого несколько минут никто из нас не проронил ни слова.
Солнце нехотя скрылось за горизонтом.
– Мы умираем, Витя? – чуть слышно спросила Марина.
Я обдумывал ее слова.
Наверное, она права.
Но прежде чем я открыл рот, она задала очередной вопрос:
– Пока я… я еще жива. Скажи. Ты ведь убил. Своих родителей. Мой папа. Был прав?
– Убил, – подтвердил я. – Они не пускали меня к тебе. Разве это справедливо? Только едва ли я что-то помню. Мою память искромсали, как ножницами. На меня будто волна накатила. Понимаешь?
Превозмогая боль в онемевших конечностях, я перегнулся через борт, окунув руку в море. Нагретые за день волны равнодушно лизнули мою обожженную кожу.
– Моего папу. И Ваню. Ты тоже убил?
Я наморщил лоб.
Почему женщины такие упрямые? Упрямые и глупые?
«Ну же? – спросила выжидающе тварь. – Тебе
– Витя?
Я промычал что-то невразумительное.
– Я ведь знаю, – едва слышно сказала она. – Что ты. Убил их. Я слышала.
Я вздохнул.
– Ты зверь, Витя. О боже…
Я начал медленно подниматься на ноги.
– Не я начал все это, – цедя каждое слово, промолвил я. – Я отвез тебя посмотреть звездопад. А твой старый урод взял пистолет и приехал с твоим братом, чтобы сдать меня в милицию.
Марина хрипло усмехнулась, и я с удивлением оглянулся.
Передо мной сидел Петр Сергеевич. С выколотым глазом и распоротой шеей, он сидел на лавке и курил, как будто все шло своим чередом.
– Каково чувствовать себя убийцей, тряпка? – булькая, прошептал он. С каждым произнесенным словом из дырки на его шее выплескивалась морская вода. – Каково это?
– Уйди, – забормотал я, словно щит, выставив перед ним руки. – Тебя нет.
– Прикинь, мое тело обнаружили только через три дня. А вот моего Ивана вообще не нашли. Чудеса, правда? – ухмыльнулся труп. Он затянулся, и струйки дыма стали просачиваться сквозь рваную дыру на бледной шее. – Хотя мы были в одном месте… Меня хоронили всем поселком. Даже боевой салют у могилы устроили.
– Уйди, – с тупым упрямством повторил я.
– Не убивай мою дочь, – вдруг сказал Петр Сергеевич. – Ей осталось совсем немного. Сделай все, чтобы она выжила.
Я закричал, закричал так громко, что у меня сдавило виски.
И когда я снова посмотрел, отца Марины там не было.
(не убивай мою дочь)
Что нес этот мухомор?
«Я люблю ее. Как я могу убить Марину?!»
Я склонился над ней.
– Мариша. Мариша, посмотри на меня, мое солнышко, – забормотал я.
Она не двигалась. Грудь девушки тоже была неподвижной.
Я зачерпнул воды и плеснул ей на лицо.
– Марина! – крикнул я, цепенея.
Плача, я начал целовать ее.
Она молчала. И тогда я ударил ее по щеке.
– Очнись!!
Над головой раздались странные звуки, но все мое внимание было сосредоточено на любимой.
Она не просыпалась, и разъедающая нутро паника рвала меня на части.
Почему она не открывает глаза?!
– Марина!!! – исступленно завизжал я.
Звуки над головой стали громче, и вода вокруг пошла крупной рябью.
Только тогда я соизволил оглянуться.
Вертолет. Громадная винтокрыло-железная махина зависла в нескольких метрах от нашей лодки.
– Наконец-то…
Я выдавил жалкую улыбку.
Кряхтя, я поднял Марину на руки. Она была странно легкой, почти невесомой, как куколка…
– Помогите ей, – прошептал я.
Из вертолета, покачиваясь, опустилась веревочная лестница.
– Помогите, – повторил я, повысив голос.
Сверху начал кто-то спускаться.
Я терпеливо ждал. Скоро все закончится.
– Все будет хорошо, – шепнул я.
Но когда я посмотрел на лицо любимой, у меня зашевелились волосы на голове.