Двоеверие
Шрифт:
– Жизнью клянись!
– Жизнью клянусь, всё что хочешь! Так кто он?
Рита ещё сомневалась, и показала одним только знаком из двух скрещенных пальцев.
– Крестианец! – невольно вскрикнула Снежка и тут же зажала себе рот ладонью. – А как зовут?
– Егором кличут, – ответила Рита, смягчилась и повторила. – Егором наречён за стенами.
– И каков из себя? Очень красивый? – почти смеялась от счастья чернушка.
– Краше не сыщешь! Власы, аки твой, токмо лоуче, очи синие, рамена крепкие. В Монастыре он – горний чин, первой муж для всех крестианок!
Вспомнив о
– Не грусти, ладушка! Встретитесь ещё с ним, свидитесь обязательно, верю!
Снежка вдруг схватила принесённый с собой узелок, развязала его под светом закатного солнца и вынула лёгкое, сшитое ещё в стародавние времена платье – чистенькое и не штопанное. Платье принадлежало матери Снежки. Его украла Навь во время набега, но Олеся вернула за долгую службу. Снежка никогда сама его не носила и зачем хранит толком не знала, словно в этом платье заключалась её последняя надежда выйти вольной под солнце. Но этой весной, когда кашель совсем одолел, Снежка сама предложила Рите свою драгоценность. Пусть Навь могла отобрать у чернушек, что только понравится, но это платье Снежка отдавала сама.
– Ты только примерь, оно ладное! Как раз впору будет, у тебя стан точёный, на загляденье! – приговаривала чернушка, и торопилась нарядить Риту. Юбка оказалась чуть выше колен, ткань очень светлая и слишком тонкая, так что каждое дуновение ветра холодит кожу, а плечи – голые! Негодная одежда, но отчего-то на лице Риты расцвела улыбка. Она оглаживала себя по бокам, впервые прикасаясь к чему-то настолько красивому, почти невесомому и легковерному, какой и была в её представлении жизнь во времена Тёплого Лета.
Рита вернулась к реке поглядеть на отражение, крутанулась на месте, да так лихо, что светлую юбку раздуло. Снежка залюбовалась хозяйкой и прижала руки к груди.
– Красавица, словно бы… – начала она, но снова закашлялась. Рита повернулась, и улыбка спала с лица. За спиной чернушки стоял рослый охотник – Вольга, из Навьих Рёбер: косматый, будто медведь, с двумя топорами на поясе.
Вольга шагнул к Рите, под сапогами рассыпались камни. Чернушка обернулась, шарахнулась от него и спряталась за спину хозяйки. Только вот Рита не могла её защитить. Одежда и нож остались лежать у валуна. Рита смело пошла навстречу и встала перед воловьим взглядом Вольги.
– Ну, ще вылупился? Али шибко потешно здесмь зенками шарить?
– Ты со мною не по-Навьи, по оседлому реки, коли словеса учила, – осклабился Вольга крупнозубо. Риту кольнуло, видно, он давно шпионил за ней. Вольга заметил её тревогу и ещё похабнее улыбнулся.
– Погляди-ка… – полез он за пазуху и вытащил пару серёжек с серебряным перстнем. Рита сразу забыла про беспокойство. Сработать браслеты, серёжки и кольца, как их делали люди, в племени совсем не умели. Особенно приглянулся ей перстень с янтарным камнем: не крупный, но и не маленький, как раз по руке.
– Дашь
Вольга протянул перстень, но сразу отдёрнул руку, и опять сделал так, беззлобно смеясь. Рита взъярилась.
– Да и замай его себе на кол, лоший парубок, крути на сем, яко хоче! Нешто дитё, цацкою предо мною трясти!
– Ой люта, ми-ила-а… – растянул Вольга и всё-таки позволил ей выхватить перстень. Рита примерила, отвела руку, со всех сторон оглядела. Под закатным солнцем янтарь светился, как застывшая капелька мёда с оттенком карамельных прожилок.
– Откудова сие Счастье?
– Не крадено, не страшися. В набеге добыто, – придвинулся ближе Вольга.
– Добыто?.. Еже хочешь за се? – поглядела Рита из-под ресниц. Вольга нагнулся поближе, обдал её жаром могучего тела и шепнул на ухо. Он хотел приобнять Риту лапищами, но она вывернулась, на ходу сдёрнула перстень и кинула в руки, так что Вольга еле поймал.
– Ступай ель с дуплом о сем спрашивай! Повадилися ко мне, ухари с лихарями. Нешто проста? Шуйцею себе подсоби, коли десница усмяглася! Экий блуд объявился: мордой аркуда, думой паскуда! И рясы свои поганые забери, дабы не блазнили!
– Чего взбеленилася? Никого к себе третий год не пускаешь! Знать-то люб тебе крестианец, а?!
Риту будто холодом изнутри обдало. Снежка подбежала к ней, будто своей жалкой храбростью пыталась помочь.
– Набрехаешь кому, лябзя, брюхо выпотрошу! – прошипела со злостью Рита.
– На кой мне брехать? Олеська-то, верно, не знает, аки ты сбежать собиралася? Поведать ей? Дюже будет дивиться, с кем сестра её спуталася. Бери перстень, да мною не брезгуй. Тадысь не скажу.
Вольга подошёл, и на этот раз Рита не убежала, лишь исподлобья глядела. Вольга взял её за подбородок и приподнял лицо.
– Не трогай… – робко вступилась чернушка. Вольга соскользнул глазами на Снежку. Пигалица была ему до груди, соплёй перешибёшь. Но вдруг Снежка изменилась в лице, и сама боязливо попятилась. Вольга ухмыльнулся, знать-то одним взглядом её напугал!
– Чего хочешь от Ритки?
В шаге от него стояла Олеся: одну руку отвела за бедро, другой по привычке придерживала на плече автомат. Она равнодушно оглядывала Вольгу возле Риты, но всякий в племени помнил: Олеся своими руками убила пятерых матёрых охотников и по укладу её не наказывали. И теперь она смотрела на Вольгу, как на мёртвого. Здоровяк отшагнул, словно на месте стоять устал, но на деле не хотел оказаться между двух Навьих Волчиц. Взгляд Олеси перетёк на Риту.
– На кой вырядилася?
– А тебе ще?
– Ночью на дозорную лёжку пойдёшь. Быть там до первого света, уразумела?
– Не мой счёт…
– Азмь так велю, посему твоя череда. Ерохвоститься будешь со мною? Ристай к мати в логово, очас же!
Рита фыркнула и пошла было к сложенной возле камня одежде, но Олеся одёрнула.
– Слуха нет? Сказано в логово очас же ристатй! Аки вырядилась, тако в лес и чеши, порть позорна, не охабишься. Одзьеш Снежка твою в нору снесёт.
Рита заскрипела зубами, но спорить не стала. Ей самой сейчас хотелось скорее сбежать от Олеськиных глаз. Она подняла нож и, как была в летнем платье, так и зашлёпала босыми ногами в лес…