Двор порока и смерти
Шрифт:
Мои мысли вернулись к Аре, и я отогнал их. Она была осложнением, с которым я не был готов иметь дело. Я не должен был позволять ей приходить. Я должен был заставить ее остаться, но я мог видеть огонь внутри нее, когда она потребовала, чтобы она заняла место своей сестры. Если бы я сказал нет, она бы все равно нашла дорогу сюда и была бы мертва прежде, чем я смог бы придумать, как вывезти ее с этого острова.
Слух быстро разнесется о том, что я сказал стражнику, который прикоснулся к ней. Им будет достаточно пока держать свои руки при себе. Но это не защитит ее от короля. Если бы он
Я задержался у дверей в тронный зал, чтобы выкинуть ее из головы. Я должен был выкинуть ее из головы. По стольким причинам, наименьшей из которых было то, как она отвлекала меня.
Два волка-оборотня стояли перед дверями в тронный зал. Они оба слегка вздрогнули, когда я приблизился, но старались не показывать своего страха. Я выпустил часть своей тьмы наружу, тени извивались вокруг моих рук, как змеи.
Поколебавшись всего мгновение, я раздраженно приподнял бровь, молча задаваясь вопросом, почему они еще не перешли к активным действиям. Широко раскрыв глаза, оба оборотня повернулись к массивным медным ручкам и распахнули резные дубовые двери.
Я взглянул на полированную резьбу, за которой так хорошо ухаживали, несмотря на ее возраст. Изуродованные тела и гордые воины изображали последствия кровавой битвы. Тот, от которого очень немногие оборотни уходили живыми.
Они пытались восстать против фейри, стремясь создать собственное королевство. Но от оборотней было свое применение, и король фейри хотел, чтобы они находились в его владениях.
Существа, подобные мне и моему виду, были выпущены на волю, оборвав жизни тысяч оборотней за считанные секунды. Теперь они были редкостью. Выжили немногие оборотни без фейрийской крови. И Король фейри сохранил большинство из них в качестве своей охраны. Даже я сохранил Ванта при себе. Их было слишком мало, чтобы снова взбунтоваться. Если бы они это сделали, это означало бы конец их линии.
Я отогнал воспоминания в сторону, мои челюсти сжались. Я был одарен убивать, но мне не нужно было причинять боль. В тот день мне было приказано причинить как можно больше боли. Кошмары все еще преследовали меня все это время спустя. Разница была в том, что я больше не чувствовал вины.
Я сказал Аре, что стало легче забыть тех, кого ты убил. Это было неправдой. Я потерял счет тому, сколько жизней я оборвал, но раньше считал. Не то чтобы стало легче, ты просто перестал что-либо чувствовать. Просто наступил момент, когда ты все это отключил. Закрыл ту часть себя, которая заботилась о ком-либо или о чем-либо. Это был единственный способ двигаться вперед.
Представьте себе мое удивление, когда я встретил Ару и впервые за столетия почувствовал что-то помимо оцепенелого безразличия. Стиснув зубы, я снова оттолкнул ее в сторону. Удержать ее от вторжения в мои мысли было труднее, чем я предполагал.
Мои шаги по черному мраморному полу были бесшумны, мой взгляд уже был прикован к самому королю. Его янтарные глаза следили за каждым моим движением. Стиснув зубы, с бесстрастным выражением лица, он восседал на своем золотом троне, вцепившись длинными пальцами в подлокотник.
Когда я приблизился к помосту, он встал, его широкие алые одежды волочились по
Он давным-давно усовершенствовал эту способность отключаться от всего. Отключать свои эмоции и не чувствовать ничего, кроме того кайфа, за которым он гнался ради своих собственных эгоистичных потребностей.
Он был во всех отношениях таким монстром, каким они его называли.
Но, с другой стороны, и я тоже.
— Ты хотел меня видеть? — Растягивая слова, спросил я.
— Вы отправились с делегацией в Конос. Я говорил вам, что это не ваше дело.
— Однако наши шпионы были правы. Если бы я не поехал, у вас была бы мертвая делегация и никаких подношений. — сказал я.
Он сцепил руки, выражение его лица стало воплощением спокойствия. Я слишком хорошо знал это выражение.
— Ты хотел, чтобы они нарушили договор. Я заподозрил, что он что-то замышляет, когда он внезапно изменил количество трибутов обратно на сто. Мы никогда не навязывали это число, и четырнадцати всегда было достаточно, чтобы удовлетворить зверя.
— Я хочу услышать это от тебя. Я хочу услышать, как ты убил сотни людей и раскрыл тайну их короля. Скажи мне, Райвин. Скажи мне, как получилось, что ты разрушил нашу единственную связь с Атосом. Их королем было легко управлять. Он подчинился бы любому нашему требованию, — кипел он. — Новому правителю лучше быть сговорчивым.
— Когда ты собирался сказать мне, что он не человек? — Возразил я.
— Тебе не нужно было знать, — отрезал он.
— Вы подвергли опасности весь город с обращенным вампиром у руля, — отметил я. Было удивительно, что десятки существ не питались своим населением. Тот факт, что царь смог прикончить свою еду и ничего не перевернул, был единственным, что не давало всему городу стать таким же, как Фивы. То, что когда-то было великолепной, развитой цивилизацией процветающих людей, теперь превратилось в безлюдную пустошь вампиров, отчаянно нуждающихся в пище.
— Если они падут, то падут. Я бы хотел увидеть, как их кровь и соль спасут их, когда они будут есть друг друга. На его губах появилась злая усмешка. Ничего бы ему так не хотелось, как увидеть, как все люди исчезнут.
Если бы не требование умиротворить монстра в лабиринте, все люди были бы мертвы.
— Кроме того, если бы ты был так озабочен сохранением жизни этим мешкам с мясом, ты бы не перебил большинство из них, когда они напали на тебя. Немного экстремально, даже для тебя. Его брови приподнялись, в его взгляде таился невысказанный вопрос.
Я знал, что он хотел, чтобы я рассказал ему, почему я сорвался. Почему я выпустил все, что у меня было. Моя магия обычно была сдержанной, и я не использовал такую силу со времен восстания. Немногие из оставшихся в живых знали, на что я действительно способен.
Он не получил бы объяснений. Потому что я знал лучше. Я знал, что не должен был так выставлять себя напоказ. Но я позволил ей добраться до меня. Ара была в опасности, и я позволил своему гневу и желанию защитить ее затмить все остальное.