Двор Тумана и Ярости

Маас Сара

— Позволь мне помочь. Любым возможным путём.

Мрак затуманил звёздный свет в его глазах.

— Роль, которую тебе придётся сыграть не самая приятная.

— Я доверяю тебе, — я села на ступеньку рядом с ним, достаточно близко для того, чтобы жар его тела согрел прохладный ночной воздух, цепляющийся к моему пальто. — Почему Мор выглядела такой обеспокоенной, когда уходила?

Его горло дернулось. Я была уверена, что гнев и боль были тем, что удержало его от того, чтобы ответить сразу, а не недоверие. Через некоторое время

он сказал:

— Я был там, в Высеченном городе, в тот день, когда её отец объявил, что продал её для женитьбы Эрису, старшему сыну Высшего Лорда Осеннего Двора.

Брат Люсьена.

— Эрис был известен своей жестокостью, и Мор… умоляла меня не дать этому случиться. Несмотря на всю её силу, на все её неистовство, она не имела голоса, не имела прав среди этих людей… а моего отца не особенно волновало, если его двоюродные братья использовали своё потомство в качестве племенного скота.

— Что произошло? — я затаила дыхание.

— Я отнёс Мор в лагерь иллирийцев на несколько дней. Там она увидела Кассиана и решила, что сделает единственную вещь, которая способна разрушить её ценность для этих людей. Я узнал об этом уже после того, как все произошло… И это был скандал. С Кассианом, с ней, с нашими семьями. Но это уже другая история, и если вкратце, то Эрис отказался жениться на ней. Сказал, что она была запятнана ублюдком низших фэ, и он скорее трахнет свинью. Её семья… Они…

Я никогда не видела его неспособным найти слов. Рис прочистил горло:

— Когда они закончили, то бросили ее на границе Осеннего Двора с прибитой к её телу гвоздями запиской, где говорилось, что теперь она была проблемой Эриса.

Приколоченной гвоздями… Они прибивали к ней гвозди.

Рис сказал с тихой яростью:

— Эрис оставил её умирать среди лесов. Азриэль нашёл её днём позже. Это было единственное, что я мог сделать для того, чтобы удержать его и не дать пойти в любой из этих двух Дворов и вырезать их всех.

Я подумала об этом весёлом лице, легкомысленном смехе, о женщине, которой не требуется чьё-либо одобрение. Быть может, потому что она видела самых уродливых, самых худших из всех представителей её вида. И выжила.

И я поняла, почему Рис не мог выдержать Несту дольше, чем несколько мгновений, не мог отпустить гнев, который в нем вызывали её недостатки, даже если я могла.

Огонь Берона начал потрескивать в моих венах. Мой огонь, не его. Ни, тем более, его сына.

Я взяла руку Риса, и его большой палец коснулся задней части моей ладони. Я постаралась не думать о чувстве облегчения от этого прикосновения, когда произнесла твёрдым и спокойным голосом, который сама едва узнала:

— Расскажи мне, что я должна делать завтра.

Глава 42

Нет, я не была напугана.

Ни из-за той роли, которую Рис попросил меня исполнить сегодня. Ни из-за ревущего ветра, когда мы рассеялись

к знакомой, укрытой шапками снега горной цепи, упорно отказывающей поддаться пробуждающему поцелую весны. Ни из-за резкого пикирования, когда Рис пролетал мимо горных пиков и долин, изящно и стремительно. Кассиан и Азриэль прикрывали нас с флангов; Мор встретит нас у врат, расположенных у самого основания горы.

Лицо Риса застыло, его плечи под моими руками были напряжены. Я знала, чего ожидать впереди, и всё же… даже после того, как он объяснил мне, что я должна делать, даже после того, как я согласилась, он всё ещё был… отстранённым. Обеспокоенным.

Я поняла, что он волнуется обо мне.

И из-за этого напряжения, лишь для того, чтобы стереть это выражение с его лица, хотя бы на эти несколько минут, что нам оставались до того, как мы лицом к лицу столкнёмся с его ужасающим царством под этой горой, я сказала сквозь свист ветра:

— Амрен и Мор рассказали мне, что размах крыльев иллирийского воина может многое рассказать о размере… некоторых других частей его тела.

Его глаза метнулись ко мне, а затем опустились на поросшие елями склоны внизу.

— Вот как….

Я сжалась в его объятьях, стараясь не думать о его обнаженном теле той ночью несколько недель назад… хотя я увидела не так уж и много.

— А ещё они сказали, что размах крыльев у Азриэля самый большой.

Шаловливый огонёк заиграл в его прекрасных фиолетовых глазах, смывая прочь холодную отстраненность, разделявшую нас, стирая напряжение с его лица. Командир шпионов сейчас был лишь тёмной точкой в ясном синем небе.

— Когда вернёмся домой, найдем мерную палку и выясним это. Что думаешь?

Я ущипнула его за предплечье, мышцы были твёрдые, будто гранит. Рис одарил меня коварной улыбкой, прежде чем начать молниеносно снижаться…

Горы и снег, и деревья, и стремительное свободное падение сквозь завихрения облаков…

Придушенный стон вырвался из меня во время этого резкого падения. Обвить руками его шею было инстинктом. Его негромкий смех пощекотал мой затылок.

— Ты готова столкнуться с тьмой, окружающей меня и вызвать свою собственную, готова шагнуть в смертельную подводную ловушку и лицом к лицу сойтись с Ткачихой, однако небольшое свободное падение заставляет тебя кричать?

— В следующий раз, когда тебе приснится кошмар, я оставлю тебя задыхаться в нём, — прошипела я, мои глаза всё ещё были зажмурены, и всё тело напряжено, когда он расправил крылья, чтобы мягко спланировать.

— Не думаю, что ты так поступишь, — пропел он, — тебе слишком нравится любоваться моим обнаженным телом.

— Придурок.

Его смех рокотал у моего уха. Я закрыла глаза, ветер ревел вокруг нас будто дикий зверь; я устроилась поудобнее и сильнее прижалась к Рису. Мои пальцы слегка коснулись одного крыла… мягкого и прохладного, будто шелк, но твердого, словно камень, когда оно туго натянуто.