Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель

Осин Владимир М.

Теперь я невольно краснею, вспоминая об этом, но тогда я была очень молода и не знала ни жизни, ни людей. «Я был маленьким, безвестным начальником станции Фастов. Это было в Киеве, — продолжал он. — 1 марта 1881 г. после тяжелого рабочего дня пошел я в театр. Тщетно ждали начала представления. Наконец на сцене появился управляющий театром и прочитал телеграмму потрясающего содержания: «Император Александр II убит нигилистом, бросившим в него бомбу, оторвавшую ему обе ноги». Невозможно передать те волнение и боль, которые вызвало у присутствующих это страшное известие. Александр II, царь-освободитель, был очень любим всеми слоями общества, и любовь эта была следствием целого ряда предпринятых Государем либеральных мер, предшествовавших столь ожидаемой конституции.

Я вернулся домой, дрожа, словно в лихорадке, и сел писать длинное письмо моему дяде, генералу Фадееву, военному корреспонденту «Голоса», близкому другу графа Воронцова-Дашкова. Я описал ему мое душевное состояние, мое возмущение, мое страдание и выразил то мнение, что все мои

единомышленники должны были бы тесно окружить трон, составить дружный союз, чтобы бороться с нигилистами их же оружием: револьверами, бомбами и ядом. Что надо подобно им создать свою организацию, в которой, как у них, каждый член был бы обязан привлечь трех новых, и каждый из новых в свою очередь тоже трех и т. д. Тридцать членов составляют отделение с вожаком. Я писал страницу за страницей, не перечитывая написанного. В то время мне моя мысль казалась ясной, простой, легко исполнимой. На следующий день это письмо было мной отправлено.

С большим подъемом духа принес я присягу новому монарху, посещал немало панихид по Александру II, а затем снова погрузился в свои ежедневные занятия, не вспоминая более о моем письме.

Прошли месяцы. Вдруг я получаю от моего дяди Фадеева телеграмму: «Приезжай немедленно. Приказ о твоем отпуске послан твоему начальству». Я не верил своим глазам, когда курьер принес мне приказ немедленно явиться к начальнику дистанции. Дрожа от волнения, зашел я в кабинет моего высшего начальства, доступа куда не было таким маленьким служащим, как я. Я заметил в чертах начальника некоторую неуверенность и замешательство: «Я получил от министра путей сообщения адмирала Поссиета приказ дать Вам отпуск и возможность поездки в Петербург. Знаете ли Вы, зачем Вас вызывают?» — спросил он меня. Я откровенно ответил, что не имею никакого представления. «Странно, — сказал начальник. — Нужны Вам деньги на дорогу? Я готов Вам дать сколько надо». Я поблагодарил и отказался. «Ну, поезжайте. Счастливый путь! Но все-таки все это — странно», — повторил он, измеряя меня недоверчивым взглядом. Мне казалось это еще более странным, чем ему.

На вокзале в Петербурге встретил меня мой дядя, Фадеев. Мы поехали к нему, и там за самоваром разрешилась эта загадка. Письмо мое, о котором я уже давно не думал, написанное мною в каком-то лихорадочном состоянии, было передано моим дядей графу Воронцову-Дашкову, очень ему понравилось, и он его вручил Государю Александру III, которому очень понравилась счастливая мысль образовать тайное общество охраны престола. Он отправил мое письмо своему брату великому князю Владимиру, начальнику Петербургского военного округа, с предписанием испытать и разработать мой проект.

«Сегодня вечером я повезу тебя на Фонтанку, — сказал дядя, — к Павлу Шувалову (в петербургском обществе его знали под именем Боби). Он начальник нашего союза, и ты познакомишься там с главными членами Священной Лиги». Впервые переступил я порог одного из роскошных аристократических домов, что произвело на меня большое впечатление. Впервые также находился я в обществе тех высокопоставленных особ, с которыми впоследствии мне было суждено так часто встречаться. Там тогда находились великие князья Владимир и Алексей, начальник Генерального штаба генерал князь Щербачев, кавалергард ротмистр Панчулидзев и хозяин дома. Меня приняли очень сердечно, чествовали меня за мою гениальную идею и сообщили мне, что мой проект разработан, и составлен уже отдел (из 10 человек), что члены будут вербоваться как в России, так и за границей, и таким путем образуется мощная организация. Мне показали тайный знак этого союза и привели меня к присяге. Я должен был клясться перед иконой, все свои силы, всю жизнь посвятить этому делу, и я, как и все другие члены, должен был дать обещание, в случае если это понадобится, не щадить ни отца, ни мать, ни сестер, ни братьев, ни жены, ни детей. Вся эта процедура, происходившая в роскошном кабинете, среди разукрашенных серебром и оружием стен, произвела на меня, провинциала, глубокое впечатление. Но я был окончательно наэлектризован, когда раскрылась дверь в столовую, — никогда раньше не видал я столько изысканных блюд. Вино лилось рекой, и я был слегка навеселе, когда великий князь Владимир мне сказал: «Милый Витте, мы все решили дать Вам заслуженное Вами почетное поручение. В настоящее время французское правительство отказывается выдать нам нигилиста Гартмана. Мы послали гвардии поручика Полянского в Париж с приказом уничтожить Гартмана. Поезжайте завтра иметь наблюден [36] над Полянским, и если он не исполнит свою обязанность, то убейте его, но предварительно ждите нашего приказа. Вы всегда найдете возможность вступать с нами в сношения через нашего агента в Париже; агент этот пользуется нашим полным доверием и стоит во главе нашей организации за границей. Вы можете его ежедневно видеть у Дюрана [37] , бульвар де ла Мадлен. Советуйтесь с ним во всех трудных случаях». Я спросил его имя. Великий князь сказал: «Дайте ему себя узнать нашим тайным знаком, и он сам назовет Вам свое имя». Мне дали 20 000 рублей. Никогда ранее не видал я столько денег.

36

Так в тексте.

37

Сеть

ресторанов и гостиниц во Франции. В конце XIX — начале XX в. рестораны «Дюран», расположенные на площади Мадлен в Париже, пользовались популярностью, особенно среди иностранцев.

На следующий день дядя доставил меня на вокзал. У меня сильно болела голова после выпитого накануне вина, и только в Вержболове пришел я окончательно в себя и начал разбираться в этом странном происшествии, в которое я был вовлечен. Я не мог себе представить в то время, когда я писал моему дяде мое школьническое письмо, что оно могло дать результат такого государственного значения. В то же время я был в ужасе от назначенной мне роли и от данной мной страшной, связывающей меня клятвы. Перспектива пролить человеческую кровь приводила меня в содрогание.

Наконец я приехал в Париж и остановился в назначенной мне великим князем гостинице в Quartier Latin. Три дня сряду завтракал и обедал я за столом в близком соседстве с человеком, которого я должен был убить. На третий день вечером моя будущая жертва приблизилась ко мне и сказала: «Я — Полянский. Я получил от члена нашей организации извещение, что Вы сюда посланы для того, чтобы меня убить, если я не убью Гартмана. Должен Вам сообщить, что все предпринятое мной в этом направлении увенчалось успехом — я нанял убийцу и жду распоряжений из Петербурга, но я их еще не получил и думаю, что будет лучше, если мы с Вами поговорим откровенно. Я решил исполнить возложенное на меня поручение, и поэтому я не думаю, что я паду Вашей жертвой, мы имеем время и возможность спастись». Я был очень рад этой встрече, — я никого не знал в Париже, страшно скучал и впервые провел приятный вечер в обществе товарища по Священной Лиге, который, прежде чем убить или быть мной убитым, пошел со мной в театр, а затем в ресторан поужинать.

На следующее утро все еще было по-прежнему, и я вдруг вспомнил, что мне было приказано идти к Дюрану, где я должен встретить таинственную особу, которая мне даст необходимые указания. Я сел за маленький стол у Дюрана и делал каждому входящему наш таинственный знак, чтобы обратить на себя внимание. Одни проходили, не глядя на меня, мимо, другие, казалось, были несколько изумлены и, так как я довольно часто повторял эти знаки, думали, вероятно, что я страдаю эпилепсией. Я уже начинал терять всякую надежду, как вдруг один субъект, с большими черными глазами и невероятной внешностью, проходя мимо моего стола и заметив мои знаки, ответил на них, — это был тот, кого я искал. Он подсел ко мне и назвал себя — Зографо. Затем он мне сказал, что он имеет сведения, что усилия посольства увенчались успехом, — удалось доказать, что нигилист Гартман — обыкновенный уголовный преступник и что вследствие этого он будет выдан французским правительством. Таким образом, нам не пришлось совершать убийства.

Приказы центрального комитета передавались в Париж через князя Фердинанда Витгенштейна, бывшего также членом этого тайного общества. Мы провели эту ночь в одном из увеселительных заведений Парижа. Я остался в Париже еще неделю, весело тратя и свои, и Священной Лиги деньги.

Когда я вернулся в Петербург, я заметил, что интерес ко мне сильно охладел. Меня уже не приглашали в высшие круги нашего тайного союза, и я вернулся на свое место — начальника дистанции Фастов, в Киев, где я оставался довольно долго [38] .

38

Представленные в рассказе сведения расходятся с биографическими данными С. Ю. Витте, который в 1870 г. окончил физико-математический факультет Новороссийского университета (Одесса) и в том же году был назначен начальником движения Одесской железной дороги, в дальнейшем (около 20 лет) работал в частных железнодорожных обществах. Долголетняя служба способствовала его формированию как финансиста и государственного чиновника. В 1883 г. вышла его книга «Принципы железнодорожных тарифов по перевозке грузов», принесшая ему широкую известность. С 1889 г. он — директор департамента железных дорог Министерства финансов, с февраля 1892 г. — министр путей сообщений.

Мне вспоминается другой случай на ту же тему, случай, доказывающий легкомыслие одних и безалаберность других. Много лет бывал я довольно часто на обеде у моего старого друга Дурново на Охте (вблизи Петербурга). Не помню как, но в разговоре мы коснулись Священной Лиги. Дурново сказал: «Чтобы судить об этом предприятии, как и вообще обо всем на этом свете, нужно на него взглянуть с исторической точки зрения. Скажу Вам, что эта Лига, несмотря на ее несовершенные стороны и часто глупые промахи, которые я признаю, оказала государству большие услуги. Так, например, мы должны быть благодарны исключительно нашей Лиге за раскрытие большего заговора, имевшего целью похищение наследника цесаревича Николая II, и ей только мы должны быть благодарны за спасение нашего будущего монарха. Впрочем, Рейтерн [39] , который здесь присутствует, может Вам об этом подробнее передать, если он к этому расположен». Полковник Рейтерн, флигель-адъютант Государя, залился гомерическим смехом.

39

Имеется в виду Рейтерн Александр Максимович — полковник, флигель-адъютант Николая II.