Дворец, где разбиваются сердца
Шрифт:
– Хм, очень похоже на вой Плачущей Долорес, – сказал озадаченный журналист. – Получается, что призрак пользуется свистком. Ну-ка, ну-ка.... тут написано: Made in China. Но откуда у призрака могут быть ширпотребные вещи из Китая?
– У призрака – ниоткуда, – сказала Эльке. – А вот у того, кто притворяется призраком... Подобный хлам можно купить в любой лавке, где продают пукающие подушки и фальшивые экскременты из пластика. Но чье это?
– Того, кто и кокнул монашку, – сказал Кай и кивнул на бездвижное тело сестры Агнессы.
– Необходимо уведомить полицию, – сказала Николетта. Она вытащила
Эльке вышла на воздух. Ночь была беззвездной, небо заволокли тучи. Вдруг она увидела чью-то фигуру, притаившуюся на кладбище. Так и есть! За ними кто-то наблюдает! Комиссарша бросилась за фигурой, та в спешке побежала по могилам в сторону монастыря. Причем самое странное, что на спине у этого субъекта прыгали светящиеся череп и кости. Эльке боялась, что он уйдет от нее, и она настигла незнакомца в самый последний момент, когда тот уже входил через дверь в монастырь.
Она бросилась и повалила «призрака», который отчаянно сопротивлялся. К ней подбежали Николетта и Кай. Кордеро сорвала капюшон, который скрывал лицо неизвестного, а Анадино направил яркий фонарик.
– Аббатиса! – выдохнула Эльке. Перед ней в самом деле лежала мать-настоятельница Августина. – Что вы делали в этот час на кладбище, да еще в столь странном одеянии?
– Отпустите, а не то вы меня окончательно задушите! – проворчала Августина. Эльке отпустила аббатису. Монахиня, поднявшись, отряхнула свой черный плащ, на спине которого фосфором были нарисованы череп и кости.
– Что вы здесь делаете, святая мать? – сурово повторила вопрос Николетта. – Не советую вам молчать, через пару минут здесь будет полно народу. И вы знаете, почему. Вы убили сестру Агнессу!
– Никого я не убивала, – прошептала аббатиса, и в ее глазах мелькнули слезы. – Я все вам расскажу, но только не выдавайте меня! Прошу вас! Я не причастна к убийствам!
– Похоже, именно вам и принадлежит свисток, который был найден около тела убитой, – сказала Эльке. – Ведь так?
Аббатиса горько заплакала, превращаясь из чопорной особы в живого человека:
– Да, я наткнулась на тело сестры Агнессы, но я не убивала ее, клянусь! Свисток мой, но это... Боже, полиция! Они уже тут!
Послышался пронзительно-заунывный вой полицейских сирен, около монастыря затормозило сразу несколько машин. Николетта велела Августине:
– Исчезните и снимите эту хламиду, в которой вы изображали призрака. Вам понятно? С вами мы еще разберемся, сестра! Эльке и Кай пойдут вместе с вами, и вы все им расскажете, а мне надо встречать начальство!
Аббатиса скрылась в монастыре, Шрепп и Анадино пошли вслед за ней, а Нико двинулась навстречу разъяренному заместителю министра, который был явно не в духе из-за того, что его разбудили в половине четвертого утра. День предвещал быть тяжелым.
– Кордеро! – закричал тот. – В чем, собственно, дело? Как вы в три ночи наткнулись на труп? Сегодня приедет папа, а у вас
– Господин генерал, – ответила Николетта. – Смею вам напомнить, что вы сами отстранили меня от расследования, так что прокол, при всем моем к вам уважении, у вас!
Заместитель министра недовольно посмотрел на Николетту и заявил:
– Итак, Кордеро, чтобы я вас здесь поблизости больше не видел! Запомните, вы отстранены от расследования!
– Я поняла, – сухо ответила Николетта. – Однако сейчас я нахожусь здесь как частное лицо. Ведь визит папы римского – для нас великая честь, и я, как добрая католичка, хочу увидеть святого отца из Ватикана!
Пока Николетта вела прения с начальством, аббатиса Августина проводила Эльке и Кая к себе в кабинет. Шрепп поразилась, каким зловещим и страшным выглядел монастырь ночью. Она заметила, что журналист тоже поеживается.
Августина распахнула дверь, пропуская их в кабинет. К удивлению Эльке, в кабинете находилась еще одна персона, причем та, которую увидеть здесь она вовсе не рассчитывала.
В кресле сидела донна Сивилла. Она испуганно посмотрела на Августину и спросила:
– В чем дело? Что-то произошло, Берта?
Кай заморгал, а затем начал хохотать. Эльке в недоумении уставилась сначала на донну Сивиллу, а затем на настоятельницу обители Непорочного Зачатия.
– Берта... Нет, вы только подумайте! Берта... – давясь от хохота, стонал журналист. – Какие мы с тобой идиоты, Эльке! Ведь Августина – это монашеское имя, а настоящее имя уважаемой аббатисы – Альберта Формоза, или сокращенно – Берта!
Комиссарша воззрилась на монахиню. Неужели... Неужели та самая Рыжая Берта, которую они так упорно ищут, и есть мать-настоятельница? Только сейчас она отметила, что в молодости Августина наверняка была очень даже недурна собой, а волосы, сейчас седые, вполне могли быть приятного медно-рыжего оттенка...
– Зачем ты привела их сюда, Берта? – спросила донна Сивилла. – И в чем дело?
– Я больше не играю в этот маскарад, – снимая плащ с фосфоресцирующими костями, произнесла усталым тоном аббатиса. – С меня довольно, Вилли! Мне уже слишком много лет, чтобы заниматься такими глупостями! Меня едва не поймали на месте убийства, и теперь я вообще под подозрением!
Кай, утирая выступившие от смеха слезы, произнес:
– Итак, матушка, неужели вы в самом деле и есть Рыжая Берта? Но это же колоссально! Почтенная матрона, монахиня с безупречной репутацией, аббатиса монастыря – и вдруг бывшая шлюха!
Эльке велела Каю замолчать. Она заметила, что эта тема весьма неприятна Августине. Мать-настоятельница произнесла скорбным тоном:
– Сие есть мои грехи, и я готова нести за них наказание! Да, когда-то, много-много лет назад, я была совсем другой... Моя семья была с громким именем и славными традициями, но без денег. Поэтому пришлось... пришлось продаваться мужчинам. Но потом наступило прозрение, и я поняла, что мое истинное призвание – служить Господу!
– Но это никак не объясняет, почему вы, уважаемая аббатиса, бегаете по кладбищу и городку, дуете в этот идиотский свисток, имитируя стоны призрака, и наводите ужас на все живое! – сказал уже серьезно Кай. – И что связывает вас на данный момент с донной Сивиллой, она же – Худышка Вилли?