Дворец сновидений
Шрифт:
Он повернулся спиной и исчез между шкафами, едва ли не разваливавшимися от тяжести своего содержимого, чтобы найти сотрудника, работавшего в этой комнате. Он быстро вернулся вместе с ним.
— Здесь примерно семьдесят снов, увиденных на рассвете того фатального дня, — пояснил архивариус, глядя то на Марк-Алема, то на обслуживающего этот отдел сотрудника, кивавшего в знак согласия сухощавой головой.
— Их должно было быть больше, но значительная часть, скорее всего, утрачена, — проговорил сотрудник тонким голосом. — И даже из тех, что сохранились, часть представлена обрывочно, как уж получилось записать в спешке рано утром.
— Вот как?! — воскликнул Марк-Алем, не сдержавшись. Дома он часто слышал разговоры об этой битве.
—
— Они даже успели выбрать главное сновидение? — изумился Марк-Алем.
— Без сомнения. А как же иначе?
— И оно находится здесь?
— Нет, оно в комнате главных сновидений, вместе с остальными.
— Мы пойдем и туда, не переживай, — сказал архивариус.
Сотрудник стоял рядом в ожидании. У Марк-Алема создалось впечатление, что о битве, произошедшей пятьсот лет назад, он рассказывал как о чем-то, что случилось на прошлой неделе. Словно прочитав его мысли, архивариус тихо пояснил:
— Папка с делом Косовской битвы одна из самых запрашиваемых здесь.
— В самом деле?
— Именно за ней часто приходят высшие руководители Табира и даже иногда люди, присланные сверху. Ты спрашиваешь почему? — он еще больше понизил голос, хотя сотрудник уже отошел в глубь комнаты. — Политика по отношению к России и к славянам в целом — вот одна из причин. Как только наступает охлаждение отношений с Москвой или начинаются волнения на Балканах, все несутся за этой папкой. Есть еще и другая причина, — продолжал он. — Но такая, что лучше о ней не знать ни мне, ни тебе…
Уже во второй раз Марк-Алем слышал что-то о загадке, таившейся в Косовской битве. Много лет назад на ужине у Визиря он слышал, как вскользь упоминали эту тайну, но был тогда слишком маленьким и ничего не понял.
Архивариус подал знак сотруднику, чтобы тот подошел.
— Хотите, чтобы мы открыли шкафы с папками? — спросил тот.
— Не сейчас, — ответил архивариус. — Мы вернемся через некоторое время, верно? — повернулся тот к Марк-Алему. — Мы пока осмотрим весь Архив, а затем ты можешь вернуться и сидеть здесь сколько хочешь.
Они вновь вышли в галерею, в которой голос архивариуса дробился из-за эха.
— Теперь… перь… посмотрим… от… рим… от… от… от… рим… археосны… сны… османские… анские…
— Что? — переспросил Марк-Алем, когда они вошли в дверь и к архивариусу вернулся его обычный голос.
— Древние османские сновидения, — ответил тот. — Изначальные сновидения, как называются сновидения основателей империи, или археосно-видения, как выражаются ученые.
— Неужели они сохранились? — спросил Марк Алем.
— В некотором смысле да, — сказал архивариус, — насколько могут сохраниться древние рисунки на стенах. Они вот там, в тех папках.
Марк-Алем поприветствовал кивком головы безмолвного сотрудника, который появился словно тень.
— Их мало, поэтому они и самые ценные, — продолжал архивариус. — Говоря по правде, из них не так много можно понять, настолько поврежденными они дошли до наших дней. Несмотря на то что их несколько раз реставрировали, как реставрируют древние фрески, они такими и остались, несколько обрывочных образов, не связанных между собой. И все же они священны, поскольку были первыми камнями в основании нашего государства. К ним часто приходят и обращаются современные толкователи, чтобы вдохновиться опытом предков. Верно ведь, Фузули? — обратился он к сотруднику.
— Именно так, — подтвердил сотрудник. — И вчера вечером допоздна сидели тут.
— Из нашего отдела? — спросил Марк-Алем.
— Баш-эндер. Вы ведь там работаете?
Марк-Алем покраснел.
— Нет, — сказал он, — я работаю в Интерпретации.
— Баш-эндероры вчера вечером тут повсюду были, — заметил архивариус, и Марк-Алему показалось, что голос у него звучал озадаченно.
— Спасибо, Фузули, — поблагодарил он сотрудника и первым
Марк-Алем вздрогнул, словно тот показал ему змеиное гнездо. Яд они отдали уже давно. Но все равно, даже такие, они вызывали ужас.
— Их всего около сорока тысяч общим счетом, — сказал архивариус и вздохнул: — Господи! — Марк-Алем тоже вздохнул. — А теперь посмотрим сновидения самодержцев, — продолжал тот.
Марк-Алем ждал, что они зайдут в какую-то особенную комнату, однако она ничем не отличалась от других. И даже сундуки, как и все остальное, были точно такими же, с единственным отличием — на каждой папке сверху красовалась императорская печать. Под ней перечислялись имена венценосцев. «Сон султана Мурата I», «Сон султана Баязида», «Сон султана Мехмета II», «Сон султана Сулеймана Великолепного», «Сон султана Азиза» и так далее.
— Эти папки не могут быть открыты без приказа самодержца, — тихо проговорил архивариус. — Кто нарушит порядок, заплатит головой. — И он чиркнул раскрытой ладонью перед собственным горлом.
Выйдя оттуда, они прошли через другие комнаты, где хранились сновидения народов неверных, сновидения глубокого рабства, кошмары, которыми битком были набиты три комнаты, фантазии, по поводу которых довольно долго сомневались, стоит ли их рассматривать или нет в Табир-Сарае, а также сны сумасшедших, последняя комната Архива.
— Ну вот, теперь ты примерно представляешь, что такое Архив, — подвел итог архивариус, когда они выходили из последней комнаты.
Марк-Алем взглянул на него, словно прося пощады. Они вернулись в ту комнату, где хранилось досье Косовской битвы, и там расстались.
— Когда закончишь работу, иди по этой галерее, пока не выйдешь в круговую галерею, — сказал ему архивариус. — Там все равно, в каком направлении идти, лестница сама перед тобой появится.
Сотрудник, обслуживающий этот отдел, предложил ему сесть за маленький столик и положил перед ним дело. Непослушными пальцами Марк-Алем принялся перелистывать старинные толстые листы, давно уже вышедшие из употребления. Почти все они были повреждены. Чернила тоже выцвели, многие слова с трудом можно было прочесть. Марк-Алем внезапно почувствовал острую головную боль, словно получил удар топором. В глазах у него потемнело. Он закрыл папку на какое-то время, чтобы перевести дух, затем вновь открыл. Не спеша начал читать, но никак не мог сосредоточиться. Что-то не давало ему уловить смысл текста, заставляло тот дрожать и распадаться на части, как это происходило со звучанием слов архивариуса, когда они проходили под гулкими сводами каменной галереи. И все же ему удалось заставить себя сосредоточиться. Язык был древним, значения многих слов он не понимал, да и порядок слов в предложениях казался неестественным, напоминая хаотичное движение раков. Но приходилось довольствоваться тем, что было. Впервые ему доводилось читать столь древние рукописи. И не просто какие-нибудь старинные, а такие, которым было почти пять веков. Мало-помалу, воодушевившись тем, что ему удалось что-то разобрать, Марк-Алем погрузился в чтение, и дело пошло легче. Большинство сновидений были совсем короткими, лишь две-три строки. Были даже и такие, что состояли всего из одной строчки, так что чтение досье оказалось не таким ужасным занятием, как ему показалось вначале. Более того, если бы не толкования, написанные под текстом, то он управился бы всего за каких-нибудь полчаса.