Двойная жизнь Вермеера
Шрифт:
Около месяца спустя Стрейбис вновь навестил Хогендейка и рассказал ему, что владелец той же самой коллекции поручил ему продать большую картину Вермеера – «Голова Христа» была лишь подготовительным наброском к ней. Совпадение могло, конечно, вызвать подозрения, но у Хогендейка – который вообще-то и сам надеялся, что именно такая картина возникнет из небытия, – едва он взглянул на «Тайную вечерю», родилось ощущение, что он имеет дело с настоящим шедевром. Он немедленно снова связался с ван Бойнингеном, под большим секретом показал ему картину и назвал цену в 2 миллиона гульденов. Судовладелец был человеком чрезвычайно состоятельным, но вот так сразу выложить столь внушительную сумму – это и для него было делом нешуточным. Однако, когда Хогендейк будто невзначай намекнул на то, что шедевр может попасть в руки нацистов, переговоры пошли активнее; в конце концов, устав торговаться, ван Бойнинген сказал, что заплатит 1 600 000 гульденов, но уступит Хогендейку несколько работ из своей
Три месяца спустя ВМ рассказал Стрейбису об «Интерьере с пьющими» де Хооха. Стрейбис снова направился в магазин Хогендейка. На сей раз антиквар не задал агенту по недвижимости ни одного вопроса относительно происхождения картины: он счел само собой разумеющимся, что она вышла из хорошо известной неисчерпаемой коллекции, принадлежащей неведомой «старинной голландской семье». Поскольку ван Бойнинген был выжат, как лимон, до последней капли, Хогендейк обратился к ван дер Ворму. И финансисту, заплатившему большую часть суммы, запрошенной за «Христа в Эммаусе», не показалось чем-то из ряда вон выходящим выложить 219 тысяч гульденов за этого характернейшего де Хооха, к тому же картине придавала еще большую ценность имевшаяся на ней подпись мастера.
За несколько месяцев, благодаря доверчивости ван Бойнингена и ван дер Ворма, ВМ в пятьдесят два года стал чрезвычайно богатым человеком – но и Хогендейк со Стрейбисом, в общем, тоже неплохо заработали. Получив наличными две трети от суммы в 2 300 000 гульденов, уплаченных за «Голову Христа», «Тайную вечерю» и де Хооха, ВМ мог бы удалиться от публичной жизни и до конца своих дней нежиться в самой невероятной роскоши – тем более что с каждой новой подделкой, которую он пытался продать, риск быть раскрытым только возрастал. В те годы ВМ, конечно же, ни в чем себе не отказывал и старался получать от жизни всяческие удовольствия. Он тратил огромные суммы на развлечения для своей жены и многочисленной толпы друзей, устраивал шумные праздники у себя на вилле или в любимых злачных местах. Он оказался в центре кружка художников и интеллектуалов, который собирался в Ларене почти каждую ночь, ведя нескончаемые споры об искусстве и перемежая их песнями, танцами и возлияниями.
Однако же именно в тот момент, когда невероятно удачное стечение обстоятельств, казалось, подталкивало его к тому, чтобы взять долгую паузу на размышления, ВМ вновь и с удвоенной энергией принялся возиться со своими электропечами и искусственными смолами и менее чем за два года создал целых три новых «Вермеера». Сильно упрощая, скажем, что его побуждал к этому творческий инстинкт, то огромное удовлетворение, которое он получал от самого процесса создания картины. А еще – неистовое желание и дальше выражать себя посредством живописи и совершенствовать изощренные технические приемы, им же самим изобретенные. Наконец, ему льстило сознание того, что крупнейшие голландские коллекционеры борются за его работы – работы художника, уничтоженного критиками и на долгие годы лишенного возможности выставляться даже в самой последней галерее своего города. Уже убежденный в том, что его картины вызывают в покупателях такое же состояние эстетического блаженства, как и подлинные полотна Вермеера, ВМ по сути убедил себя в том, что никого не обманывает и что деньги, заработанные подделками, причитаются ему по праву, будучи компенсацией за все те ужасные несправедливости, которые он вынес; к тому же платили их в обмен на самые настоящие шедевры.
В любом случае ВМ показал себя осмотрительным распорядителем своих огромных доходов. Прежде всего, к понятной радости Ио, он обставил мебелью и украсил виллу в Ларене так пышно, как только можно себе вообразить. Пользуясь услугами все того же Стрейбиса, за четыре года он приобрел пятьдесят объектов недвижимости (жилые дома, гостиницы и ночные клубы) – почти все в Амстердаме и Ларене. Чтобы защитить оставшийся капитал от инфляции, он занялся антиквариатом и приобрел множество произведений искусства, включая несколько полотен старых мастеров – подлинных, конечно же. У него к тому же развилась странная привычка прятать пачки банкнот в трубы системы центрального отопления и под плитами пола на своей вилле или же закапывать их в саду: потом он иногда перекладывал деньги и таким образом часто беспечно забывал, куда что положил. Несколько лет спустя он признается своим детям, что в Ларене должны еще оставаться огромные суммы, к сожалению, спрятанные неизвестно где. Как бы там ни было, объясняя друзьям, откуда взялось такое богатство, ВМ первым делом упоминал баснословную прибыль, принесенную продажей картин, – и это было истинной правдой. После чего он снова пускал в ход беспардонную выдумку про выигрыш первого приза в национальной лотерее. Но и теперь никто не подвергал сомнению его выдумки.
Глава 15
К концу 1941 года ВМ начал работать над еще двумя поддельными Вермеерами – «Исааком, благословляющим Иакова» и «Христом и блудницей», – которые он выполнил за десять месяцев. Однако результат безжалостно подтвердил: с чисто художественной точки зрения ВМ уже
Любопытно, что, в отличие от прочих фигур (выполненных целиком и полностью в собственном стиле ВМ), фигура блудницы была скопирована с подлинной картины Вермеера, «Женщины в голубом, читающей письмо» из Рейксмузеума, которая, как нам известно, уже послужила моделью для одной из первых подделок ВМ, так и не проданной. Поскольку многие критики и историки искусства утверждали (без всяких доказательств), будто для «Женщины в голубом» Вермеер в качестве модели использовал собственную жену Катарину Болнес, и версия эта, конечно, была известна ВМ, тот факт, что он придал блуднице те же черты лица, может выглядеть своеобразной ядовитой насмешкой с его стороны. Но если уж на то пошло, другие эксперты полагали, что Катарина Болнес подарила свое лицо еще и проститутке с картины «У сводни» (чья принадлежность Вермееру вызывает серьезные сомнения), а это могло бы бросить странный свет не столько на чувство юмора ВМ, сколько на частную жизнь делфтского мастера.
Чтобы пристроить «Исаака, благословляющего Иакова», ВМ вновь обратился к уже испробованному варианту со Стрейбисом, и он, конечно же, вернулся к Хогендейку, а тот, в свою очередь, продал картину ван дер Ворму за поразительную сумму в 1 270 000 гульденов. Поскольку картина «Христос и блудница» была предложена Герману Герингу совсем по другим каналам, «Исаак» стал последней подделкой ВМ, прошедшей через руки удачливого дуэта: известного антиквара и агента по недвижимости. Однако, прежде чем соглашение с Герингом было заключено, ВМ уже начал работать над «Омовением ног» – полотном, завершившим его карьеру фальсификатора. Дело в том, что он неожиданно решил прекратить свою деятельность, во всяком случае временно, после неприятности, случившейся с ним в начале 1943 года, когда нидерландское правительство потребовало от владельцев банкнот номиналом в тысячу гульденов представить обстоятельные разъяснения их происхождения. ВМ извлек из ларенских тайников около тысячи пятисот таких банкнот, сообщив, что скопил их, продавая работы старых мастеров. Но власти что-то заподозрили и удержали около двух третей банкнот, которые так и не были возвращены владельцу. С той поры ВМ попал под наблюдение налоговой службы и политической полиции.
Именно поэтому он счел за лучшее завершить свою карьеру «Омовением ног», без сомнения, самой худшей из его подделок, по крайней мере с точки зрения эстетики, и даже в техническом плане уже отнюдь не такой вдохновенной и удачной, как ранние работы. Если в предыдущей картине Христос символически провозглашал спасение блудницы, здесь прощение пластично нисходит на грешницу, занятую мытьем Его ног (точнее, правой ноги, потому что левой не видно). ВМ не стал счищать довольно-таки обширные участки первоначальной живописи (неизвестного автора, изобразившего сцену с конными рыцарями) и держал картину в печи слишком долго – или установил чересчур высокую температуру. Так что процесс испарения шел слишком интенсивно, и на поверхности остались многочисленные маленькие воронки, которые ВМ исправил довольно-таки грубо. Создание этой подделки, скажем в скобках, оказалось для ВМ весьма дорогим предприятием, поскольку одеяние Христа ультрамаринового цвета, занимавшее более трети общей поверхности картины, потребовало огромного количества ляпис-лазури, самого дорогостоящего материала из всех. Впрочем, в то время тривиальные экономические проблемы ВМ, конечно, не мучили.
Если рассматривать ситуацию исключительно с художественной точки зрения, то последние работы ВМ демонстрируют, что фальсификатор перестал писать в манере Вермеера и начал писать в своей собственной. Если можно посчитать «Христа в Эммаусе» Вермеером нетипичным, странным, необычным, то «Омовение ног» – это чистый ВМ. «Христос в Эммаусе» основывался на «Христе в доме у Марфы и Марии», картине нетипичной и спорной, которая, быть может, и не принадлежала кисти делфтского мастера. Вероятно, вся карьера ВМ строилась на гигантском недоразумении, а то и вовсе на выдуманном Вермеере, которого никогда не существовало. Но «Омовение ног» даже отдаленно не напоминало первую большую подделку ВМ, вдохновленную все же Вермеером, хотя и сомнительным. Отныне ВМ уже не пытался копировать и подделывать работу, которая могла быть приписана одному из великих художников XVII века: теперь он ограничивался тем, что копировал и фальсифицировал самого себя.