Двойник твоей жены
Шрифт:
Ты же маг, Ева! Подумай! Подумай! Подумай!
Перед глазами встала комната на подвальном этаже родительского дома. Та, где я под присмотром наставницы практиковалась в создании зелий. В ней пришлось провести столько часов, что я помнила каждую щербинку в старом деревянном полу. Странно. На ухоженном лице наставницы отразилось разочарование. Во мне. В ком же еще? Я что-то делала не так. Определенно.
«Ты самая невнимательная из моих учениц, Ева», — как наяву, услышала я ее голос. — «Я учила тебя стольким полезным
А ведь наставница права. Всё, что не касалось зелий, оседало в моей голове с трудом. Мол, зачем мне — скромной дочери целителя — всему этому учиться? Все равно не пригодится. Но вот поди ж ты…
«Я вспомню!» — мысленно пообещала я, отчаянно напрягая память.
Не то знания прятались не столь глубоко, как думалось, не то ужас и желание не забывать лорда заставили мастерски извлечь их из-под груды других воспоминаний, но я будто услышала слова заклинания на древнем языке. Когда-то наставница заставляла меня заучить их наизусть. Я знала перевод, но все же они оставались для меня бесполезным набором звуков. Текст заклинания звучал примерно так: «Я — маг, а, значит, умею защищаться. Магия — суть меня. Она не позволит влиять извне. Сохранит в неприкосновенности мои тело, разум и душу».
Я крепко зажмурилась, чтобы неприятели не увидели промелькнувшую в глазах надежду.
— Это тебе не поможет, деточка, — оповестил дедок, не понимая истинных причин моего поступка. — Не имеет значения, смотрим мы друг на друга или нет.
Я отчаянно произносила про себя заветные слова, стараясь не сбиться и не перепутать последовательность. Негодяй тоже не медлил: затянул заунывную песнь на другом древнем языке, который прежде мне слышать не доводилось. Из-за тонюсенького дребезжащего голоска, казалось, что он не поет, а скулит. Это раздражало до ужаса, мешало сосредоточиться. Но я не сдавалась. На кону — мое будущее.
— Ох… — вырвалось помимо воли.
Я совершенно забыла, что у заклинания есть побочный эффект, а он проявился «во всей красе». Замелькали картинки из прошлого. Не самые приятные. А ведь наставница говорила, что защита не дается просто так. Придется погрузиться в самые мрачные воспоминания. Пережить их заново, пропитать магию собственной болью и горечью.
— Что-то не так? — спросил мага Саймон, обеспокоенный моей реакцией.
— Все в порядке, — заверил маг. — Мой дар работает. Ваша жена начинает забывать.
Он ошибался. По крайней мере, я на это очень надеялась. Перед глазами одно за другим проходили воспоминания: трупы, выловленные из пруда, Саймон в постели с любовницей, родственники на крыльце, глядящие вслед с презрением. За событиями последних месяцев пошли более ранние, детские. Матушка, запирающая меня в темной комнате за проступок младшей сестры. Брат, сломавший руку любимой кукле. Отец, готовящий себе в помощницы старшую дочь, хотя ребенком пойти по его стопам мечтала не она, а я. А потом… потом…
— Ох… — повторно выдохнула я.
В памяти всплыл очень странный образ. Я ребенком лет пяти забилась
Призрак?! В моей спальне?! Но почему я этого не помню?!
Может, предпочла забыть, как дурной сон.
«Уходи», — хныкала я. — «По-по-пожалуйста…»
«Сама уходи!» — велела призрачная девочка. — «Это моя комната! Я тут живу!»
Дверь скрипнула, и порог перешагнул отец.
«В чем дело, Ева?» — начал он строго, но охнул и прошептал: — «Матильда…»
Девчонка сложила руки на груди и потребовала:
«Папа, прогони ее! Пусть уходит! Уходит!»
Отец тяжело вздохнул и подошел к нам.
«Не бойся, Ева», — прошептал, склонившись ко мне. — «Это просто дурной сон. Ты проснешься и даже его не вспомнишь».
«Папа!» — закричала девочка требовательно.
«Не шуми, Мати. Хорошие девочки не кричат на весь дом».
Он говорил так, будто с живым ребенком, а не с духом.
«Но…» — начала та, которую назвали Матильдой.
«Послушай меня внимательно, дочка», — голос дрогнул. Однако он взял себя в руки и продолжил прежним уверенным тоном: — «Мати, тебе пора в путешествие. Давно пора, малышка. Ты слишком долго задержалась там, где тебе быть не полагается».
Я ожидала, Матильда воспротивится. Однако она слушала, жадно ловя каждое слово, будто звучали не обычные фразы, а некое заклинание, вводящее в транс. Отцу «речь» давалась отнюдь не легко. Глаза слезились, дыхание прерывалось.
В завершении он набрал в грудь побольше воздуха. Поднял руку, выставив ладонь пальцами вверх, и проговорил громче прежнего:
«Покойся с миром, Матильда Ратлидж. Ты свободна».
Комнату заполнило странное свечение, будто сквозь стекло проник свет луны. Потом всё погасло, оставив нас во мраке ночи. Нас двоих. Меня и отца.
Девочка исчезла. Ушла. Навсегда.
«Ложись в кровать, Ева», — отец взял меня за руку. — «Этот кошмар тебя больше не потревожит. Забудь его… забудь…»
Я — реальная я — едва дышала от потрясения. Матильда Ратлидж, называющая моего отца «папой»! Ох, а мы с братом и сестрами гадали, почему первый ребенок у родителей появился лишь через пять лет после свадьбы. У них была еще одна дочь. Самая первая. Но с ней случилась беда.
Но почему? Почему нам никогда не рассказывали о малышке Мати? Вместо того, чтобы сохранить память о ней, просто вычеркнули, будто та никогда не существовала…