Двойник
Шрифт:
– Зачем вам звонила Анна Леони?
Он явно опешил. И, что бы он потом ни говорил, это не могло замаскировать первоначальную реакцию – выражение крайней растерянности.
– Простите? – переспросил он.
– За день до убийства Анна Леони позвонила вам в офис из своего номера в отеле "Тремонт". Мы получили распечатку ее телефонных звонков. Ваш разговор длился тридцать семь минут. Так вот мне кажется, что эти тридцать семь минут вы должны были о чем-то говорить. Не могли же вы заставить бедняжку так долго ждать на линии?
Он не ответил.
– Господин Ван
– Этот... этот разговор был конфиденциальным.
– Мисс Леони была вашей клиенткой? Вы выставили ей счет за эту консультацию по телефону?
– Нет, но...
– Выходит, вы не связаны обязательствами по отношению к этому клиенту.
– Да, но я связан обязательством по отношению к другому клиенту, который просил о конфиденциальности.
– К биологической матери.
– Да, она была моей клиенткой. Она отказалась от своих детей с одним условием – что ее имя навсегда останется в тайне.
– Это было сорок лет назад. Возможно, она уже передумала.
– Понятия не имею. Я не знаю, где она сейчас. Я даже не знаю, жива ли она вообще.
– Поэтому звонила Анна? Узнать о своей матери?
Он откинулся на спинку кресла.
– Усыновленные дети часто интересуются своим происхождением. Для некоторых оно становится навязчивой идеей. И тогда они начинают охотиться за документами. Вбухивают тысячи долларов, доводят себя до инфаркта в поисках матерей, которые вовсе не желают быть найденными. И, если они все-таки находят их, конец редко бывает как в сказке. Но она искала именно это, детектив. Сказку. Иногда лучше забыть о корнях и продолжать жить своей жизнью.
Риццоли подумала о своем детстве, о своей семье. Она всегда знала, кто она. Видела своих бабушек и дедушек, родителей, замечала в их лицах свои черты. Она была одной из них, вплоть до ДНК, и, как бы порой ни раздражали ее родственники, Джейн знала, что они одной крови.
А вот Маура Айлз никогда не видела своих родных. Может быть, идя по улице, она искала в лицах прохожих похожие черты?
Знакомый изгиб губ или носа? Риццоли очень хорошо понимала отчаянное желание докопаться до своих корней. Узнать, что ты не оторванный побег, а ветка дерева с глубокими корнями.
Она посмотрела в глаза Ван Гейтсу.
– Кто мать Анны Леони?
Он покачал головой.
– Я вынужден вновь повторить. Это никак не связано с вашим...
– Позвольте мне решать. Назовите имя.
– Зачем? Чтобы вы разрушили жизнь женщины, которой совсем не хочется вспоминать об ошибках молодости? При чем здесь ваше убийство?
Риццоли подалась вперед, опершись ладонями о стол. Агрессивно вторгаясь на его территорию. Слащавая малышка Барби, возможно, не решилась бы на такое, но ей, полицейской девчонке из Ревера, все было нипочем.
– Мы можем через суд поднять ваши документы. Но сейчас я прошу вас об этом вежливо.
Некоторое время они в упор смотрели друг на друга. Потом он издал вздох, означающий капитуляцию.
– Хорошо, я больше не вынесу этого. Я скажу вам, и на этом все, договорились? Имя матери Амальтея Лэнк. Ей было двадцать четыре года. И ей очень нужны были деньги, очень.
Риццоли
– Вы хотите сказать, что она получила деньги за то, что отказалась от своих детей?
– Ну...
– Сколько?
– Сумма была значительная. Достаточная для того, чтобы начать новую жизнь.
– Сколько?
Он моргнул.
– Двадцать тысяч долларов за каждую.
– За каждую дочь?
– Две счастливые семьи получили по ребенку. Она ушла с наличными. Поверьте мне, приемные родители платят сегодня намного больше. Знаете, как трудно в наше время усыновить здорового белого ребенка? Тем более что его еще поискать надо. В общем, есть спрос и есть предложение, вот и все.
Риццоли откинулась в кресле, с ужасом представляя себе женщину, которая смогла продать собственных детей за холодную твердую наличность.
– Это все, что я могу рассказать вам, – произнес Ван Гейтс. – Если вы хотите узнать больше, возможно, вам, полицейским, лучше поговорить между собой. Вы сэкономите много времени.
Последние слова озадачили ее. Потом она вспомнила, что он сказал чуть раньше: "Я больше не вынесу этого".
– Кто еще наводил справки об этой женщине? – поинтересовалась она.
– Вы все действуете по одной схеме. Приходите, угрожаете, что сделаете мою жизнь несчастной, если я не стану сотрудничать...
– Это был полицейский?
– Да.
– Кто?
– Я не помню. Это было несколько месяцев назад. Я запамятовал его имя.
– А почему он интересовался?
– Потому что она подключила его к этому делу. Они приходили вместе.
– Анна Леони приходила с ним?
– Он помогал ей. Делал любезность. – Ван Гейтс фыркнул. – Всем бы нам таких любезных полицейских!
– Это было несколько месяцев назад? Они приходили к вам вместе?
– Я же только что сказал.
– И вы назвали ей имя матери?
– Да.
– Тогда зачем Анна звонила вам на прошлой неделе, если она уже знала имя матери?
– Потому что увидела какую-то фотографию в "Бостон глоуб". Там была женщина, похожая на нее как две капли воды.
– Доктор Маура Айлз.
Он кивнул.
– Мисс Леони напрямую спросила меня, и я ей сказал.
– Что сказали?
– Что у нее есть сестра.
13
Кости изменили все.
Маура планировала в тот же вечер вернуться в Бостон. Вместо этого она забежала в коттедж, переоделась в джинсы и майку, а потом на своей машине вернулась на поляну. "Побуду еще немного, – решила она, – а часа в четыре уеду". Но день уже был в разгаре, а когда прибывшая из Огасты бригада криминалистов и поисковые группы принялись прочесывать местность, Маура и вовсе потеряла счет времени. Прервалась лишь на минутку, чтобы с жадностью уплести сандвич с курицей, который привезли вновь прибывшие. Еда сильно отдавала средством от насекомых, которым Маура обильно сбрызнула лицо, но она была так голодна, что с удовольствием вгрызалась в хрустящую корочку хлеба. Утолив голод, она снова натянула перчатки, схватила совок и опустилась на колени рядом с доктором Сингхом.