Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)
Шрифт:
Первым моим движением было немедленно собрать ребят. Но я остановил себя. Смысл? Извлечь пули мы успеем, а вот закатать гильзы на коленке хотя бы без элементарной какой-нибудь приспособы - тухлый номер. Значит, нечего и дергать ребят, скажу перед самым началом операции. А пока пусть расслабляются.
Вторым моим движением было сообщить обо всем полковнику Голубкову. И с этим, пожалуй, медлить не стоило.
Я загрузил все оружие и рации в сумку и затолкал ее под кровать. После этого быстро, но не спеша спустился вниз и повесил ключ от номера на щит у дежурного администратора, молоденькой девчонки, которая смотрела
"Полулюкс" Генриха был на втором этаже, рядом с "люксом" нашей мадам. Я вошел в номер, заперся изнутри и сразу полез за ванну. Пакет с зажигалкой "Zippo" был на месте, пакета с набором "Экспрей" не было. А вот это было уже серьезно. Очень серьезно.
Я сунул зажигалку в карман, а пустой пакет от нее и маскировавшую тайник кафельную плитку оставил лежать на полу, чтобы, если Генрих вернется в номер, создалось впечатление, что зажигалку нашла уборщица. Но были у меня сомнения, что Генрих сюда вернется.
В холле я повесил оба ключа на щит и пошел к школе. Приходилось все время сдерживать себя, чтобы не ускорять шаг и тем самым не привлекать к себе внимания праздно гуляющего народа.
...Солнце склонялось к горизонту, с озер наползал туман, пахло весной. По проспекту то и дело проезжали "УАЗы", "Нивы", автобусы "ПАЗ", останавливались у домов. Из них вываливались мужики в ватниках, с ведрами и мешками рыбы в руках. Но без удочек. Протарахтел мотоцикл с коляской. Молодой парень в коляске размахивал перед встречными парой диких гусей. Что-то не слышал я, что сезон охоты уже открылся. Но здесь, видно, народ сам определял, когда сезон открывать, а когда закрывать.
В школьном спортзале никого не было. Сторож сказал, что все лыжники вместе с тренером еще часа два назад куда-то ушли. Я позволил себе усомниться: куда они могли уйти?
– Не веришь, дак сам гляди!
– обиделся сторож и открыл двери спортзала.
Действительно, никого не было. Лыжи в чехлах стояли у шведской стенки, а на матах валялись разноцветные рюкзаки и куртки. Я извинился перед сторожем и направился к телецентру. И у проходной сразу понял, куда делись эти лыжники. Трое из них стояли перед воротами, а еще две пары, как я успел заметить, контролировали телецентр по периметру. Они были в штатских утепленных плащах и в просторных пуховиках, под которыми можно было спрятать любой ствол.
– Телецентр закрыт на профилактику, - объяснил мне один из них.
Я показал временный пропуск, подписанный директором телестудии, но он не произвел ни малейшего впечатления.
– Закрыто все, - повторил "лыжник".
– Вали, парень, домой. Завтра придешь.
Я понял, что переубедить его мне не удастся, силой прорываться тоже было ни к чему. Поэтому я сказал:
– Тогда передайте полковнику Голубкову, что "Экспрей" исчез.
– Кто такой Голубков? Не знаем мы никакого Голубкова.
– А вдруг познакомитесь, мало ли. Так и скажите: нет больше "Экспрея"
– Что такое "Экспрей"?
– поинтересовался второй.
– А это такая жидкость против облысения. Он знает, - добавил я и не торопясь зашагал к проспекту. Минут через пять оглянулся. У ворот стояли только двое, третьего не было. Ясно, пошел докладывать. Ну, если Голубков захочет меня увидеть, найдет.
И немного времени в запасе еще было.
До начала операции оставалось пять часов пятьдесят минут, а до выезда на исходную точку - три двадцать.
II
Многовато у меня было адреналина в крови. Явный излишек. И не ко времени. Я не рассчитывал, что мне удастся привести себя в состояние полного предстартового расслабления, но сбить мандраж было нужно. Хотя бы для того, чтобы он не передался ребятам. А эта зараза похлеще любого гриппа, трансформируется безо всяких чихов. Поэтому я еще побродил по проспекту, останавливаясь возле палаток с таким количеством разноцветных и разномастных бутылок, что рябило в глазах, а у магазинчиков, торгующих аудио- и видеокассетами, раз десять прослушал песню о мальчике, который хочет в Тамбов. Я так и не понял, чего ему в этом Тамбове делать, но прогулка своей цели достигла. Я почти успокоился, что и требовалось доказать.
В начале девятого я вернулся в гостиницу, поднялся на третий этаж, где находились наши номера, и постучал в комнату Артиста. Никто не ответил. Я еще раз постучал, погромче. Тот же эффект. Подергал дверную ручку заперто.
Что за черт? Где-то гуляет?
Где он может гулять? На полукилометровом проспекте Энергетиков Артиста не было, я только что прошел по нему туда и обратно. А где еще можно гулять в этой кучке стандартных пятиэтажек, просматриваемых насквозь практически с любой точки?
А когда-то, говорят, здесь было большое русское село с избами, поставленными на века. Снесли в конце 60-х после пуска первого блока АЭС. Зачем? Не у кого спросить. Да и незачем, и так ясно. Атом-град, твою мать. А рабочие - в избах? Обслуживающий персонал современного города атомщиков. В избах, да? Шутите?
По-моему, мне повезло, что я лишь самым краешком своей молодой жизни застал те времена. А то быть бы мне в диссидентах. Не от злонамеренности, а от привычки задавать вопросы "зачем" и "почему" и самому же на них отвечать. А раньше - так вообще не исключено, что строил бы все эти рудники и комбинат "Североникель".
Отец у меня от водки сгорел. Да и один ли он! А может, и пили, чтобы не думать? И никаких вопросов не задавать. И соответственно - чтобы все эти "беломорканалы" и "североникели" не строить?
Эпоха дала мне возможность думать, о чем хочу. И говорить, о чем хочу. И даже выступать, о чем хочу, по телевидению, если сумею на него прорваться. А что, некоторые прорываются. Так что с эпохой мне, можно сказать, повезло. А вот со временем не очень. А Эпоха и Время - это как генерал и старшина. Генерал - он, конечно, куда как важней. Но приказы-то отдает старшина. И попробуй не выполнить. И сейчас мой старшина приказывал мне думать не о традициях советского градостроения, а о том, что через три часа мы окажемся не просто в ледяной воде озера Имандра, а вообще черт знает в каком мире, а господин Артист, его мать, изволят где-то гулять.