Двойной капкан (Солдаты удачи - 6)
Шрифт:
Но затык - он и есть затык. В нем всегда не одна подлянка, а несколько. Одна в другой. Фонарь нашелся у Дока. Хороший фонарь, сильный. Но сколько Володя ни мигал сквозь мутные от пыли стекла, ни одна зараза внизу не обратила на это внимания. Не видели. В темноте увидели бы. Но солнце уже начало явственно проглядывать сквозь облака. А время шло. Всего час сорок оставалось до шести утра. До репетиции Апокалипсиса. Или до самого Апокалипсиса.
Я уже потерял всякую надежду связаться с Голубковым и даже внимания не обратил на предложение Володи попробовать помигать красным фонарем на вентиляционной трубе. Нужно было срочно что-то
– А если он успеет нажать кнопку?
– Не успеет, - хмуро заверил Артист.
– А если?
– повторил Муха.
– Олег прав, - сказал Док.
– Риск слишком большой.
– Ну так предлагайте что-нибудь, вашу мать!
– огрызнулся Артист. ^ Не можем же мы сидеть сложа руки!
Но именно так, сложа руки, мы и сидели. Никогда в жизни я не ощущал такого груза ответственности. Мне часто приходилось принимать тяжелые решения. И в Чечне, и позже. Но тогда мы рисковали своей жизнью. Сейчас от моего решения зависела жизнь десятков тысяч людей.
Над сопками откуда-то с юга пролетел тяжелый военно-транспортный вертолет, приземлился за зданием телецентра. Минут через пять взлетел и ушел в сторону Мурманска.
Я взглянул на свою "Сейку".
4.55.
ППР, как говорят летчики. Полоса принятия решения. А решение было только одно. То, что предложил Артист.
– Какой у тебя ствол?
– спросил я. Артист вытащил из-за пояса "тэтэшник", изъятый им у кого-то из ВОХРы.
– Не годится. Возьми мой.
– Я протянул ему ПСМ.
– А этот давай сюда. Сними куртку, набрось на плечи. "Ночку" тоже сними, сунь в карман. Ствол назад, за пояс. Войдешь один. Скучно тебе. И жрать охота. И спать. И вообще. Постараешься оказаться за спиной Генриха. И поближе к нему. Муха и Док. Оба - в разные концы коридора. Мы с Боцманом - в приемной. Ровно через тридцать секунд после того, как Артист войдет в кабинет, одновременно выпустите по полному рожку - в стены, в потолок, в стекла. Операция отвлечения. Генрих обязательно оглянется. Артист, у тебя будет всего четверть секунды. Не больше. Рефлекторный поворот головы. И все. Должен успеть. И сразу подхватывай взрывной блок, Рузаева и Азиза мы с Боцманом возьмем на себя. Боцман, стрелять только по ногам. Иначе можем зацепить корреспондентов. Вот вроде бы и все. Задача ясна?
– Может, лучше в кабинет зайти не Артисту, а мне?
– предложил Муха.
– У меня вид более безобидный.
– А зевнуть ты сумеешь?
– поинтересовался Артист.
– Как?
– спросил Муха. И Артист показал как.
– Нет, так не сумею, - признался Муха.
– То-то!
– сказал Артист.
– Смотрите, смотрите!
– закричал Боцман, показывая на телецентр. Мигает! Точно - мигает!
И тут же по железной лесенке с верхней площадки скатился главный инженер станции Юрий Борисович:
– Сигнал принят! Ждут сообщения! Быстрей, ребята, быстрей!
Мы кинулись вверх к распределительному щиту.
– Порядок, - сказал мне
– Диктуй. Только медленно, оператор там не ахти.
Не успел Володя отмигать текст моего сообщения полковнику Голубкову, как Юрий Борисович схватил меня за плечо:
– Это правда?! Станция действительно заминирована? И взрыватели настоящие?
– Нет, конечно, - ответил я.
– Это учебно-штабная игра по линии Министерства чрезвычайных ситуаций.
– Я вам не верю!
– Возьмите себя в руки!
– приказал я.
– Идите к операторам. Скажите, что все скоро кончится. И никакой паники, ясно?
– Ясно.
– Добавь, - сказал я Володе, когда главный инженер ушел.
– "Наши действия. Вопрос".
Красный фонарь на ретрансляторе несколько раз мигнул.
Володя перевел:
– "Ждите".
– Чего, твою мать, ждать?!
– взорвался Артист.
– Охренели они там, что ли?
– Отставить!
– перебил я.
– Приказано ждать - будем ждать.
Ждать, к счастью, пришлось недолго. Лампочка на ретрансляторе замигала.
– "Голубков - Пастуху, - начал читать Володя.
– Приказ Москвы... Гости должны... беспрепятственно... покинуть станцию..."
– Беспрепятственно покинуть станцию?!
– переспросил Артист.
– Они ее, суки, покинут. Прямым ходом. Сразу к вратам святого Петра!
Лампочка на телецентре продолжала мигать.
– "Повторяю... приказ Москвы... Ситуация контролируется..." - Володя оглянулся на меня: - Спрашивают: "Как поняли?"
– Сигналь: "Приказ Москвы понял... Не верю, что ситуация под контролем... Прошу подтвердить..." Добавь: "Словом русского офицера".
Телецентр молчал целую вечность. Минуты три. Потом лампочка вновь замигала.
– "Подтвердить не могу", - прочитал Володя.
– Пиши: "Прошу разрешить действовать по обстановке".
Снова пауза. И наконец ответ:
– "Разрешаю... И храни вас... Господь... ребята..."
– А вот это другое дело!
– сказал Артист. Я приказал Володе оставаться на месте - на случай, если поступит новая информация, - и кивнул своим:
– Пошли! Сделаем прикидку и... Мы спустились на нижнюю площадку, и тут меня неожиданно окликнул английский журналист:
– На минутку, Серж! Есть небольшой разговор.
– Позже, мистер Крамер, - ответил я.
– Позже может быть поздно. Ваши друзья позволят мне поговорить с вами тет-а-тет?
– У меня от них нет секретов.
– Что ж, значит, и у меня нет. Я стал невольным свидетелем ваших переговоров с полковником Голубковым. Вы нашли очень остроумный способ связи. Единственный его недостаток - открытый эфир. Но в данном случае это не важно. Из окон директорского кабинета телецентр не виден. Да и вряд ли наши гости владеют азбукой Морзе.
– А вы владеете?
– Мне приходилось работать на телеграфном ключе. Давно, правда, когда еще не было современных средств связи. А это умение не забывается. Я не спрашиваю, каковы ваши планы. Но намерен внести в них серьезные коррективы. Только сначала, Серж, давайте еще раз свяжемся с Константином Дмитриевичем.
– Вы его знаете?
– спросил Муха.
– Да. И он меня тоже знает.
Мы поднялись к распределительному щиту. Володя сидел возле него, поеживаясь от утреннего морозца.