Двойня для босса. Стерильные чувства

Лесневская Вероника

– Я обязательно ему передам, – говорю ровным тоном, с легкой насмешкой, хотя это стоит мне невероятных усилий. – Вместе вашу сережку поищем, не беспокойтесь.

– Ой! – раздается испуганный визг.

И этот звук становится последней каплей. Взрывает меня изнутри, проносится ударной волной по всему телу и испепеляет остатки чувств. Отключаю телефон, потому что еще одного «ультразвука» точно не выдержу. Обреченно прикрываю глаза, которые щиплет от слез.

В этот момент кто-то из прохожих случайно толкает меня в плечо, словно

напоминая, где я нахожусь. Оглядываюсь растерянно, ощущая себя брошенным на дороге котенком. Никому не нужным, потерянным…

Что дальше?

Через пару минут из кабинета врача выйдет Глеб. Как ни в чем не бывало. Довольный и «любящий» (теперь ясно, что так подняло его настроение, точнее, кто). Он невозмутимо посмотрит мне в глаза, нагло и смело. И продолжит врать, играя роль идеального мужа.

Как поступить мне? Закатить истерику? Выяснять отношения?

Вот только есть ли смысл? Супруги ругаются, когда неравнодушны друг к другу, хотят достучаться до своей половинки, исправить что-то, объяснить. Когда стремятся склеить трещину в отношениях, залечить раны – и продолжить строить семью.

А у меня… ничего не осталось внутри. Пустота. И инкубатор… с яйцеклетками, которые никому не нужны. Даже мне, потому что не хочу иметь детей от предателя.

Дрожащими руками сжимаю телефон, приседаю возле рюкзака Глеба и едва сдерживаюсь, чтобы не сорваться на рыдания.

– Вам плохо? – незнакомый голос одного из пациентов клиники мигом приводит меня в чувства.

Отрицательно качаю головой, но сказать в ответ ничего не могу. Потому что расплачусь. Делаю вдох, небрежно пихаю мобильный Глеба в боковой карман его рюкзака, а из другого достаю ключи от «Киа». И выпрямляюсь. Не придумываю ничего лучше, чем развернуться спиной к проклятому кабинету Андреева и двинуться по коридору к лестнице. Быстро и не оглядываясь.

Позорно сбегаю. От Глеба, от проблем, от иллюзии семейной жизни, которая рухнула как раз там, где должна была укрепиться.

С ненавистью толкаю дверь клиники и выскакиваю на улицу, где на меня обрушивается сильный ливень. Лихорадочно хватаю ртом воздух, часто моргаю и обхватываю плечи руками.

Слезы смешиваются с каплями дождя, текут по щекам, безжалостно размазывая макияж. Волосы путаются, мокрыми прядями липнут к лицу, спускаются на плечи. Тонкое короткое пальто из облегченного кашемира мгновенно промокает до нитки. По джинсам расходятся темные пятна, в туфлях-лодочках неприятно хлюпает.

Вместо того чтобы спрятаться от ливня, я замираю на крыльце и подставляю лицо под его мощные струи. Они нещадно бьют по коже, заставляют крепко зажмуриться, не позволяют сделать вдох. Зато остужают эмоции. Паника уходит, оставляя после себя пустоту. Огромную дыру в душе, в которой гуляют сквозняки.

Наверное, я бы могла стоять так вечно. Но скоро Глеб заметит мое отсутствие, выйдет следом, а я… не могу его видеть. И не хочу, чтобы он застал меня такой: мокрой, с потеками туши, несчастной,

сломленной им самим.

Встречусь с мужем чуть позже. Когда успокоюсь, покроюсь броней. Или хотя бы научусь делать вид, что мне все равно.

Встречусь, чтобы расстаться навсегда…

*

Я ведь хотела, чтобы мой ад закончился. Будь осторожнее со своими желаниями. Исполнено!

Больше никаких ЭКО, никаких мучений и… никаких мужчин. Только я и одиночество, ведь детей мне иметь тоже не суждено. Наверное, поэтому Глеб и предал меня, поставив крест. Устал от бесконечных попыток. И все его сегодняшние слова поддержки – не более чем жалость. Ко мне, бракованной и убогой.

«Все будет хорошо».

«На этот раз все получится».

Чушь! Вранье!

Яростно тру руками щеки, поправляю слипшиеся локоны и бегом слетаю с крыльца. Взглядом нахожу машину, которая благодаря яркому красному цвету заметна даже сквозь плотную стену дождя. Пикаю брелоком, снимая сигнализацию. И морщусь: что же так громко-то!

Не желая больше испытывать судьбу и терять время, рывком распахиваю дверцу и плюхаюсь на водительское место. Снимаю туфли, чтобы вытрясти из них воду, насколько это возможно. И чувствую, как мою ступню что-то мерзко царапает, разрывая тоненький капрон носков.

Не хочу опускать взгляд на пол, заранее зная, что там увижу. Закрываю глаза и поскуливаю, как избитая собака.

Обуваюсь наощупь, продолжая реветь, и только потом ногой выметаю из салона безвкусную сережку с крупным камнем. Лишь мельком рассматриваю ее в полете, зато чувствую удовлетворение, когда она звякает металлом об асфальт.

Поспешно закрываю дверь, завожу двигатель и резко срываюсь с места. В боковом зеркале вижу, как из клиники выбегает Глеб. Осматривается по сторонам и цепляется взглядом за «Киа».

Вжимаю педаль газа в пол, даже не глядя на спидометр. Думаю лишь о том, чтобы оторваться от мужа.

Выезжаю на трассу, преодолеваю достаточно длинный участок пути, но не сбавляю скорость. Будто Глеб сможет пешком меня догнать. Что за глупость? Но эмоции сильнее.

Вдох и рваный выдох. Куда теперь?

Мои родители живут далеко отсюда. В маленьком городке, из которого я с детства мечтала выбраться. Поэтому и приехала поступать в столицу. В город больших возможностей и ненужных друг другу маленьких людей.

Все складывалось идеально: учеба в университете, знакомство с Глебом, переезд в его дом, работа по специальности, свадьба и медовый месяц за границей. Мама не могла нарадоваться за меня. Повторяла, что я удачно устроилась – не каждой это дано. Слишком хорошо, чтобы быть реальностью…

И вот теперь все разрушилось, а мне даже некуда податься. Почти…

В столице из подруг есть только Лиля, но она сама снимает небольшую квартирку на окраине. Не хочется стеснять ее, однако выбора нет. Единственное, следует позвонить ей предварительно. Мало ли…