Двойня для босса. Стерильные чувства
Шрифт:
– Я люблю тебя, моя Алисонька, – шепчет Глеб.
Вроде бы верю, но почему-то отодвигаюсь и выбираюсь из его рук. Осознаю, что должна ответить, однако «дежурная» фраза застревает в горле.
Когда-нибудь кризис в наших отношениях пройдет, и все наладится.
Пока убеждаю себя в этом, муж вдруг спохватывается, оглядывается на кабинет Андреева и срывается с места, оставляя меня в растрепанных чувствах.
– Я на минутку, забыл кое-что, – бросает на бегу.
Успевает втиснуться впереди пары, что была за нами в очереди, нахально
Пожимаю плечами недоуменно, сажусь на свободный стул. Как раз рядом с рюкзаком Глеба, впопыхах оставленным им в коридоре. Тепло усмехаюсь: растяпа. Зато меня упрекнуть не упускает удобного случая!
Сползаю на край стула и откидываюсь на спинку. В такой позе мне сидеть удобнее. Иначе ноет низ живота. В последние дни меня не покидает чувство тяжести и наполненности внутри. Что там Андреев говорил про «гиперстимуляцию»? Надо будет в интернете почитать, что за зверь такой и чем мне грозит.
Только занимаю оптимальную позицию, как слышу мелодию, доносящуюся из рюкзака Глеба. Ритмичную и тяжелую. Если сначала она играет тихо, то с каждой секундой звук нарастает, привлекая внимание других клиентов клиники.
Но я не спешу доставать мобильный. Потрезвонит – и перестанет. Просто сообщу Глебу об этом потом.
Вопреки моим ожиданиям, вслед за первым звонком тут же раздается второй.
Шумно выдыхаю и тянусь к боковому карману рюкзака. Расстегнув молнию, выуживаю оттуда мобильный. Собираюсь отключить его, но вместо этого нехотя смотрю на дисплей.
«Александр Николаевич. Сборы. Важно», – гласит имя контакта.
Хмурюсь и закусываю губу. Как не вовремя Глеб телефон забыл!
Впрочем, если «важно», то перезвонит его Александр Николаевич. Ведь так?
Дисплей потухает наконец-то, и я собираюсь вернуть мобильный на место. Мне на секунду неловко становится. Я не из тех жен, кто проверяет каждый контакт мужа, читает все сообщения и мониторит друзей в соцсетях. Я считаю, отношения должны строиться на взаимном доверии. Так что в телефоне его никогда не копалась, не хочу и начинать, пусть даже вынужденно.
Стоит мне наклониться к рюкзаку, как мобильный вновь заводит свою пластинку, настойчиво вибрируя. От неожиданности чуть не выпускаю его из рук, но ловлю буквально в последний момент, прижимая к животу.
*
Какие настырные «сборы»! Весь коридор на уши поставят. Где же Глеб? О чем так долго с доктором говорить можно!
Противная мелодия продолжает орать на всю клинику, а я не знаю, как поступить. Сбросить и отключить звонок? Однако пометка «важно» не позволяет мне этого сделать: абонент на том конце может припомнить Глебу подобное неуважение. Не хочу, чтобы у мужа были проблемы на работе.
Закусив губу, смотрю на дверь в кабинет врача: к Андрееву тоже врываться неудобно.
А если ответить на входящий и сообщить, что Глеб занят и обязательно перезвонит позже? В этом ведь нет ничего страшного? Наоборот…
Палец
– Кхм-кхм, – недовольно покашливает кто-то из очереди.
И я понимаю этого человека. Мелодия чересчур противная и невыносимая. Особенно если слушать ее третий раз подряд, ведь Александр Николаевич не сдается: звонит упорно. Наверное, действительно что-то срочное. Поэтому и музыка такая… требовательная. Глеб намеренно поставил ее. Громкий, резкий сигнал не позволит пропустить важный звонок.
Надеюсь, ничего не испорчу, если отвечу. Встряхиваю волосами и усмехаюсь: веду себя, как восточная женщина, не смеющая пойти против воли мужа. Откуда вообще эти внутренние стопоры?
Касаюсь подушечкой пальца зеленой иконки на дисплее и подношу телефон к уху. Приоткрываю рот, чтобы мило и обезоруживающе, как я умею, попросить «сборы» перезвонить позже, но не успеваю сказать ни слова. Меня опережают…
– Глебушка?
Чужой женский писк бьет в ухо, едва не разрывая барабанную перепонку. Ультразвуком проникает в голову, прорывает все преграды, чтобы плавно и мучительно уничтожить меня изнутри. Задерживаю дыхание, прислушиваясь.
Я не настолько глупа, чтобы не понять с первой секунды, что это за «важные сборы», но хочу узнать больше. Наверное, это особая разновидность мазохизма: испытать полный спектр унижений.
– Только не ругай меня! Я знаю, что не должна звонить тебе сама, но тут такое дело, – продолжают визжать «сборы» на том конце провода.
Ощущение, будто водят пенопластом по стеклу. Морщусь, как от ноющей зубной боли. Не мог Глеб кого-нибудь с более приятным голосом себе выбрать? Впрочем, вряд ли ее функция – светские беседы с ним вести…
– Зай, я вчера сережку у тебя в машине обронила. Зацепилась, наверное…
«Вчера», – бьет набатом. В то время как я теряла сознание в коридоре клиники. Ради нас, нашей семьи и общего будущего. Они там… сережки по салону авто искали.
– Скорее всего, под сидением… водительским, – хихикает многозначительно.
Картинки того, что могло происходить между ними, сами всплывают в моей голове. Какой все-таки Глеб неприхотливый оказался. Прямо в машине. Причем в моей красной «Киа», потому что его «Рено» уже несколько дней на профилактике в автосервисе. Значит, не о моей безопасности заботился, когда забрал ее…
Передергиваю плечами с отвращением, собираюсь убрать трубку от уха и прервать звонок, но «важные сборы» даже не думают затыкаться.
– Найди и спрячь, а то твоя найдет… Глебушка? – недоуменный писк стреляет на поражение.
Не ранена, а убита.
Погружаюсь в вакуум, отстраняясь от шума и суеты вокруг. Могу думать лишь о том, как моя жизнь раскалывается на части. Медленно умираю, заранее зная, что нынешняя Алиса, наивная, доверчивая и когда-то влюбленная в своего единственного мужчину, больше не воскреснет.