Двухместное купе
Шрифт:
Заяц захохотал.
Засмеялись и остальные, заговорили, перебивая друг друга:
— Ну дает, Заяц, сучара!.
— Тебя ж, считай, месяц не было!..
Заяц вытащил большую бутылку портвейна из-под куртки, ловко вышиб пробку — пустил по кругу.
— Всего-то три недели не было, а шуму-то, шуму!.. Не можете вы без Зайца, сявки необученные... — с удовольствием сказал Заяц.
— Где пропадал, Заяц?
— В Вырице у тетки кантовался. Сарай перекрыть надо было, дровишек на зиму старухе заготовить...
— У нас тут делов на рыбью ногу! — сказал один.
— Тольки Самохи пахана и бабку замочили!..
— За валюту...
— Нашли? — спросил Заяц.
— Не, валюту не нашли.
— Я спрашиваю — нашли, кто замочил? — повторил Заяц и...
...поймал на себе внимательный взгляд того пацана, который шатался с ним по вещевому рынку.
— Поначалу менты замели каких-то мусорщиков, которые там баки очищали, а потом, говорят, отпустили...
— Самохина шобла говорит, что Толян амнистии ждет — вроде бы сам разбираться будет с теми, кто замочил.
— Ну-ну...
Заяц допил остатки портвейна и снова поймал на себе взгляд того пацана с вещевого рынка.
— Чего зыришь?! — злобно спросил его Заяц. Достал из кармана деньги, сунул ему в руки, приказал: — Вали, возьми пузырь и закусь сообрази! Одна нога здесь, другая там!
Поклонники Зайца возликовали:
— Ну, Заяц!..
— Вот это крутизна...
— Живем, братва!!!
— Да здравствует Заяц! Заяц — жил, Заяц — жив, Заяц — будет жить!!!
— А когда амнистия? — словно невзначай спросил Заяц.
— По малолеткам — вроде бы к Новому году обещали...
— А шалава его — Лидка Петрова — чего? — небрежно спросил Заяц.
— Ничего, — сказал кто-то. — Часам к девяти увидишь.
— С каких это радостей? — удивился Заяц.
— Она в это время с тренировки приезжает. Мы, когда здесь кантуемся, каждый раз ее видим...
— Вот кого отдрючить бы! — мечтательно произнес один.
— Пацаны, бля буду, я когда ее вижу, у меня как ванька-встанька каждый раз вскакивает!.. — весело признался второй.
— Подрочи — пройдет... — рассмеялся третий.
— Никому она, кроме Самохи, не даст, — уныло сказал третий.
В это время гонец принес бутылку и кулек конфет.
— Ура-а-а!
— Даст! — открывая бутылку, уверенно сказал Заяц. — По-хорошему не даст, можно и перо к боку приставить!..
Заяц попил вина из горлышка, утерся, передал бутылку дальше...
— Я не посмотрю, что ее пахан в ментовке амбалит!.. Куда она, сучка, денется?! — Слышно было, что Заяц уже сильно захмелел. — Это еще надо доказать, что не по обоюдному согласию... Я в этом подкованный — будьте-нате!.. Отшворю во все дырки, а потом на «хор» ее поставим!.. Всем достанется... Я своих корешей не обижу!..
Пацаны недоверчиво промолчали. Никто восторга не выразил. Тоскливо допивали
— Вот тогда Самоха и поймет, как это — за отвертку хвататься!.. Уделаю, как бог черепаху... То-то он обрадуется, когда узнает, что его сучку в очередь драли!
— Идет! — негромко выдохнул один из зайцевских пацанов.
Все повернулись к выходу из метро и увидели Лидочку Петрову...
Лидочка выходила в жидком потоке пассажиров, возвращавшихся из центра города.
Одета она была в теплую куртку-пуховичок и недлинную юбочку, открывавшую прекрасные Лидочкины ножки в коротких осенних сапожках.
Через плечо у Лидочки была перекинута спортивная сумка, из которой торчали две рукоятки теннисных ракеток.
Лидочка скользнула взглядом по компании парней за ларьком...
...вытащила из бокового кармана сумки милицейский газовый баллон с «черемухой» и переложила его в карман куртки.
Она и руку оставила в этом кармане — на всякий случай...
— Все! — произнес Заяц, не сводя с Лидочки глаза. — Я пошел!..
— Не ходи, Заяц, — сказал паренек, который шатался с Зайцем по вещевому рынку. — Побазарили... и хватит.
— А пошел ты!.. — ответил ему Заяц.
... Лидочка шла по пустынному Гражданскому проспекту...
...а метрах в двадцати от нее, за ней шел распаленный Заяц.
Изредка Лидочка останавливалась у темных витрин уже закрытых магазинов, делала вид, будто что-то рассматривает там, а сама косила глазом и в отражении темного витринного стекла наблюдала за Зайцем...
А потом снова двигалась дальше...
Заяц постепенно сокращал расстояние.
Когда до Лидочки оставалось метров десять, Заяц порылся в кармане рубашки, под курткой и свитером, и достал оттуда...
...толстый золотой некрасивый перстень.
Тот самый перстень, который когда-то Ваня Лепехин подарил фронтовому другу Натану, тот самый перстень, который Заяц забрал из квартиры Самошниковых, убив бабушку Толика-Натанчика и его отца...
Заяц потер перстень о рукав куртки, чтобы тот посильнее блестел, и надел его себе на средний палец правой руки.
Полюбовался им на своей руке, глянул на стройные Лидочкины ножки и окликнул ее:
— Эй, Петрова!
Лидочка ждала этого окрика. Остановилась, повернулась к Зайцу, сказала насмешливо:
— Вот и ладушки!.. А то я все думаю — чего это Заяц от самого метро за мной плетется? Может, чего сказать хочет?
Заяц подошел к Лидочке и, не скрывая своего восхищения, сказал:
— Ну, ты даешь, Петрова!..
На что Лидочка приветливо улыбнулась ему и тут же ответила:
— Но не всем, Зайчик.