Двуликий бог
Шрифт:
Как хорошо, что я не видела всех страшных последствий того дня в полной мере, иначе у меня наверняка разорвалось бы сердце. Я пребывала в блаженном неведении. Я единственная во дворце так и не знала, что потеряла ребёнка бога огня, не подозревала даже, что какой-то непродолжительный срок носила его под сердцем. Остальные обитатели золотых палат погрузились в скорбь и уныние. Преимущественно из-за того, что Локи пребывал в отвратительном злом настроении и становился невыносимо придирчивым к любым мелочам. Затихший чертог ожидал моего пробуждения, и никто из его жителей не осмеливался высовываться из своих убежищ, пока некому было их
Я очнулась в середине нового дня. Солнце сияло уже высоко над Асгардом. Груз воспоминаний ещё не успел опуститься на мои плечи, а самочувствие значительно улучшилось, и я открывала глаза с удовольствием и улыбкой, плавно лениво тянулась, боязливо приподнималась на локтях. У моей постели, сидя на полу и сложив руки на простынях, спал Локи. Его медно-рыжая грива красиво отливала на солнце языками приручённого пламени. Лицо мужчины, повёрнутое в бок, было безмятежно, и только на щеке остался широкий розовый след от неудобного лежания на одной из ладоней. Забавно, но и он иногда мог казаться сущей невинностью, пусть даже слегка бледной и уставшей. Правда, выбранное им положение для сна показалось мне немного странным.
Преисполнившись нежности, я коснулась кончиками пальцев его курчавых волос, скользнула по ним вниз и обратно, а после уткнулась носом и с мало скрываемым удовольствием вдохнула запах любимого аса. Этот неуловимый аромат был для меня желаннее любого другого во всех девяти мирах, соблазнительнее прекрасных цветов, что выращивали альвы, и фруктовых деревьев, благоухающих в саду Идунн. Я скучала. Наша встреча, как всегда, не стала ни спокойной, ни радостной, но я скучала по нему так сильно, что даже не могла осознать всей степени своей тоски, растерянности и одиночества.
Я не будила мужа, только лежала рядом, устроившись щекой на его длинных вьющихся прядях, и медленно гладила широкие плечи и сильную, хорошо развитую спину. Я наслаждалась каждой минутой тишины и благополучия, каждым мимолётным прикосновением, каждым изгибом молодого и крепкого тела. Я грелась у его внутреннего огня, пока он дарил уют и тепло, а не боль и разрушение, и вслушивалась в мерный ритм родного для меня сердца. Боясь спугнуть чудесное мгновение, я не решалась даже лишний раз вздохнуть, чтобы не потревожить покой горячо любимого супруга.
Не верилось, что кто-то сумел пленить и пытать этого великолепного мужчину, что ему довелось, вероятно, пережить долгие дни страданий и разрушительного гнева, что это он — такой безмятежный — приказал искалечить добрую треть своей прислуги и хладнокровно за этим наблюдал. Воспоминания постепенно возвращались, вынуждая меня принимать неизбежное. Как в нём уживались две такие разные личности, худшие и одновременно лучшие качества асов? И как мне продержаться, выстоять, пережить все эти резкие перемены, раскрывая в нём добродетель и сдерживая злые козни? По моим ли плечам была такая тяжёлая ноша?..
Губы лукавого аса незаметно расползлись в хитрой улыбке, и он притянул меня ближе к себе, приоткрыв один глаз и озорно наблюдая за моей реакцией. Я улыбнулась в ответ, отгоняя прочь печальные мысли. Я успею подумать обо всём этом позже, когда вновь буду коротать дни и ночи одна, в обществе лишь преданных служанок, а сейчас… Я хочу быть его. Слиться воедино, как чёрное и белое, как день и ночь, как небо и луна, и не расставаться как можно дольше. Пальцы наших ладоней переплелись. Вскоре Локи уже лежал рядом со мной в постели, и я,
Каждое прикосновение губ и кончиков пальцев, каждый трепетный вздох и шёпот, любое едва ощутимое касание возвращало каждого из нас к жизни, наполняло силами двигаться и бороться дальше. Я растворялась в своём супруге и вместе с этим поглощала его боль и ненависть, помогала забыться, простить непонимание и несогласия, отречься ото всех и ото всего. Когда наши тела переплетались воедино, а души соприкасались через поцелуи и взгляды во много раз красноречивее слов, мы создавали собственный мир, где было место только для нас двоих, нашу обитель, где мы могли существовать по своим законам и правилам, распределять роли так, как хотелось только нам самим. Он был рядом, пьяняще близко, жадно охватывая всё моё полуприкрытое тело одурманенным взглядом. Кровавые простыни и испорченный ночной наряд давно были сменены и преданы забвению, а вместе с ними затуманивались и страшные воспоминания.
Для меня отдаться его власти, ослепнуть и оглохнуть от своей всепоглощающей страсти было единственным средством выжить в чертоге, где радость в доли минуты сменялась скорбью, а жестокость могла вдруг перевоплотиться в необъяснимую нежность и заботу. Я могла сойти с ума от горя или от любви, и я с наслаждением выбирала второе. Мы забылись, и на волнах нежной и неторопливой прелюдии уплывали прочь шёлковые одежды моего супруга и моё собственное воздушное ночное платье. Каждая частичка моего тонкого тела стремилась коснуться его смуглой горячей кожи, когда Локи остановился и отстранился, нависнув надо мной на одной руке и ласково и немного укоряюще глядя в моё разрумянившееся лицо.
— Зачем ты мучаешь меня? — с придыханием прошептал он и нежно коснулся губами моего виска, шеи, мочки уха. Казалось, внутри него разворачивалась внутренняя борьба между неподвластным разуму желанием касаться трепещущей любовницы и необъяснимой для меня необходимостью это прекратить. Бог огня судорожно вздохнул, а затем негромко продолжил: — Манишь запретным, когда сама ещё не встала с постели?..
— Я бы не выбиралась из постели, пока рядом будешь ты, — широко улыбаясь, лукаво шептала я, пока не понимая, что именно Локи имел в виду. Меня тянуло к нему, правда, робко, пугливо, не так сладостно невыносимо, как обычно. Я думала, мои слова ласково затронут его самолюбие, но страстный бог огня, к моему удивлению, вмиг стал серьёзным, нахмурился, сел на кровати рядом со мной.
— Сигюн, ты потеряла ребёнка. Моего ребёнка, — мрачно произнёс он, пристально глядя в мои глаза, и ладонь, прежде игриво скользившая к низу его живота, замерла на месте и похолодела. Меня действительно словно окатили ледяной родниковой водой без предупреждения. На несколько минут я окаменела. Теперь всё становилось на свои места. Я была так эгоистична и слепа, что это даже могло бы быть смешно, если бы не было так печально. Этим объяснялось всё для меня: моё неясное недомогание, перепады настроения и несвойственные мне импульсивные выходки, новые просторные платья Дьярви, согласие Рагны и Асты и даже… Кровавая расправа перед моими покоями.