Двуликий бог
Шрифт:
— Я знаю только, что Идунн всегда была очень добра ко мне, и в час горести и печали явилась, отринув предрассудки и сомнения. И если с ней случится беда, я себе этого не прощу. Понимаешь? Я должна помочь, сделать хоть что-нибудь. Но я не знаю даже, с чего начать… — я недоговаривала и сама чувствовала, как пылают от этого щеки. Но всё же не отводила от лица аса взволнованных глаз. Мне оставалось уповать только на то, что он и вправду сможет понять и простить меня. И Хеймдалль понял.
— Я думаю, ты знаешь, с чего начать, Сигюн. Но поторопись — скоро обо всём станет известно Всеотцу, и тогда едва ли ты сумеешь защитить всех, кого любишь… — взгляд хранителя Биврёста на миг подёрнулся мутной пеленой, словно у слепца, и я догадалась, что высокий ас уже видит то недалёкое будущее. Сердце на миг остановилось, но я должна
Солнце уже близилось к закату, когда я вошла в сады золотого дворца. Стража приветствовала меня сухим кивком головы. Забавно, в моём же собственном чертоге меня никто не ждал. Локи не было видно, но его присутствие и настроение ощущалось в безмолвном и незаметном поведении прислуги. Кое-где всё ещё убирали обломки и пепел — красноречивые следы гнева огненного бога. Было тихо. Так тихо, что вместе со звуком своих шагов я слышала учащённое биение собственного сердца. Я лихорадочно обдумывала, что скажу супругу, очевидно, взбешённому моими словами и поведением, и не находила слов. Быть может, это и к лучшему. Всё равно мои планы в отношении импульсивного и страстного двуликого бога никогда не срабатывали.
Глава 17
Это был чудесный вечер — тёплый и в то же время свежий. Сквозь могучую крону мирового дерева проглядывали бесконечные тёмно-синие небеса с мерцающими крапинками звёзд, будто весь мой мир находился внутри одного большого и диковинного драгоценного камня. Я ощущала себя такой крошечной, глядя на небосклон, общий для всех миров и всех народов. Неважно, дочь ли ты асов или ванов, человек, великан, альв, сильный ты или слабый, большой ты или маленький — все одинаково трепетали перед мощной и непоколебимой волей небес. Трепетала и я, хотя причиной моего волнения была совсем иная стихия — неудержимая и всепоглощающая, страстная и бескомпромиссная. И заключённая в одном-единственном асе. Небо до конца не склонялось ни перед кем: ни Всеотец, ни могучий сын его Тор не способны были подчинить себе высокий лазурный купол, разве что отдельные его порождения.
Локи же уживался вместе со своей разрушительной силой играючи, непринуждённо. Поговаривали, что даже молнии подчиняются ему, а не богу-громовержцу. Правда ли это, я ещё не знала. Однако уже тогда где-то в глубине себя понимала: ничто не проходит бесследно. И я могла только догадываться, как огненная сущность меняет, а то и вовсе уничтожает моего супруга. Как она рвётся наружу, и тогда шаловливые глаза его разгораются гневом, а сильные руки несут боль и разрушение в этот мир. Даже Асгард порой содрогался от проделок двуликого бога, но как часто жители обители богов в самом деле задумывались о том, что настроения вспыльчивого аса значили для нижних миров? Какие ужасные и неукротимые пожары порой бушевали в Мидгарде, вырастая из крошечных искорок? Как давно затихшие вулканы извергались в Муспельхейме, и их беснующаяся лава текла до самого Свартхейма, губя обитателей обоих миров? Даже светлые сады Альвхейма порой пылали от неожиданного удара молнии. Кто был тому виной — неосмотрительный Тор или же злокозненный Локи? И вся эта страшная мощь должна была сдерживаться волей одного существа, как бы силён он ни был. Кому было по плечу выдержать подобное?
Я выдохнула и перевела взгляд на тёмный силуэт чертога Одина. Всеотец ценил выскочку-Локи выше всех остальных. Никому не прощал он стольких ошибок, как полукровке-асу. И если правой рукой его мог считаться Тор, то левой, несомненно, стал бы Локи. Случайно ли, что именно ему отдал он дочь своего любимого сына? Конечно, нет. Могло ли это быть совпадением в мире, который тонкой нитью прядут вещие норны, коим известно даже больше, чем отцу всех богов? Я должна была прикоснуться к этой клокочущей силе, чтобы утихомирить её, но власть страстей была столь заразительна, что отныне и я не могла устоять перед ней. Если половину своего спокойствия и рассудительности я отдавала Локи, то образовавшаяся пустота внутри заполнялась бьющим через край темпераментом моего супруга.
Я, хотела того или нет, начинала ему соответствовать: могла вспылить или закричать, будучи в крайне расстроенных чувствах, иногда ревновала, а порой и вовсе становилась совершенно несносной. Мы разрушительно ругались, а затем
Несомненно, мне было жаль ту кроткую и светлую Сигюн, что огненный бог отнял вместе с моей невинностью, но она… Не справилась бы, не выжила в этом золотом дворце, словно в клетке, где каждый (не без влияния своего господина) пытался подмять другого под себя. Та Сигюн, которой я была до знакомства с Локи, умерла в первую брачную ночь: истерзанная, побитая, слабая. Она не смогла бы подняться, не смогла принять свою судьбу, совладать с крутым нравом бога огня, встать с ним рядом плечом к плечу, самоотверженно принимая его слабости и недостатки. Мой выбор был таков: исчезнуть или возродиться из пепла. И я приняла новую себя, на половину полную огня. Ту, что будучи раздавленной господином, потерявшим интерес к своей безвольной игрушке через пару дней обладания ею, поднялась с колен, не покорилась и вновь завоевала любопытство и внимание переменчивого Локи, уважение и симпатию обитателей огненного чертога.
Я не заблуждалась ни минуты: Асгард в целом и золотые палаты в частности были полны красивых и послушных девушек. И любой из них бог огня мог бы владеть, мне уже довелось убедиться в этом. Однако не желал. Почему? Всё очень просто: безвольные и бесхарактерные жертвы не разжигали в нём огонь, не пробуждали интерес. Стоило ему сломить очередную избранницу, как она теряла для мужчины всякую притягательность. Среди их числа я поначалу выделялась лишь высоким происхождением, которое, впрочем, наскучило Локи столь скоро, как только он заполучил желанный трофей. И я ужасно скучала по той наивной себе. Хотя я изо всех сил старалась придерживаться принципов, в которые верила, сохранять порядочность и благочестие, поступать правильно, я, тем не менее, неизбежно менялась. Если я хотела отличаться от многочисленных любовниц, я должна была научиться смотреть на мир его глазами, понимать Локи, как никто другой, и безоговорочно верить самому лицемерному обитателю Асгарда, чего бы мне это не стоило. Даже если моё поведение приведёт в ужас родных и близких, всех, кого я когда-то любила.
Понемногу самообладание возвращалось ко мне. Мысли метались, когда я только вошла в чертоги, но я смогла принять единственно правильное на тот момент решение: выждать. Много-много времени я простояла на свежем воздухе на открытой веранде, отказавшись от вечерней трапезы, отдыха или общества и размышляя о своём. Я вдыхала сладкий, упоительный запах Асгарда, и мне становилось легче. Я помнила, кем была и кем стала. Я осознавала и постепенно принимала происходящие внутри перемены. Моя новая жизнь вынуждала меня стать такой. И я должна была отринуть своё прошлое ради будущего.
Найдя в себе силы и внешнее спокойствие, я наконец покинула веранду и начала медленно подниматься к его покоям. Сумбурные и нежданные страхи я старалась запереть глубоко внутри себя, подумать о них потом, если придётся, а сейчас держать спину ровно и голову высоко. Я — Сигюн. Та, что с первого дня не заробела перед сильным и красивым богом огня. Бояться чего бы то ни было мне уже поздно.
К моему удивлению, помимо привычных двух стражников у дверей в покои повелителя на своём пути я встретила Рагну. Молодая женщина была бледна и излишне взволнована, как мне показалось на первый взгляд. Остановившись на мгновение невдалеке от дверей, я окинула её долгим пристальным взором. Служение Локи оставляло свой отпечаток. Сквозь напускную серьёзность и сосредоточенность читалась вечная озабоченность и усталость. Рагна выглядела и вела себя много старше своих лет. Насколько я знала, она появилась во дворце совсем девчонкой, и за те несколько лет, что требуются, чтобы превратиться в женщину, она успела постареть. Меня это не удивляло: в чертоге Локи выживали сильнейшие. Во всём Асгарде не было столь безупречной, исполнительной и преданной прислуги, как в золотых палатах бога обмана.