Двуликий бог

Кайли Мэл

Меня трясло, и я беспомощно рыдала в руках своего господина — слишком сильное напряжение мне довелось пережить, и я его не выдерживала, не справлялась. К тому же, лоб по-прежнему кровоточил, голова кружилась. Локи держал меня бережно, словно боялся ненароком причинить боль, а затем вдруг крепко прижал к своей груди, и я с удивлением ощутила, что он весь дрожит. Несгибаемый, невозмутимый, хладнокровный Локи, не ведающий жалости и сострадания, обнимал меня, как в последний раз, будто больше всего на свете боялся потерять меня, точно нас разлучили навечно. Я подняла на него удивлённый взгляд заплаканных глаз. Весь мир отошёл назад, расступился, и остались только мы — мы вдвоём. За спиной крепчали и приближались звуки сражения,

творилось полное безумие, но нам это было безразлично. Я всё не могла унять горьких слёз пережитого ужаса и унижения, а он шептал со столь несвойственной нежностью:

— Моя светлоокая госпожа, что они сделали с тобой… Они… — Локи запнулся, но в его неровном голосе читался невысказанный вопрос. Пару мгновений я смотрела в его потерянные глаза, а затем сжалилась и отрицательно покачала головой. Двуликий бог с облегчением выдохнул и снова крепко обнял меня. — Всё в порядке, Сигюн. Всё бу… — в этот миг мелодичный звон стали вернул нас в реальность, и коротко сдавленно выдохнув, сильный ас вдруг навалился на меня всей тяжестью своего тела, и я едва устояла на ногах. Из груди его вырвался слабый стон, и по рубашке начало стремительно разрастаться тёмно-алое пятно. Взгляд повелителя затуманился, изо рта хлынула кровь.

— Скади передаёт тебе поклон, бог огня, — холодно презрительно раздалось за его спиной. Выглянув из-за плеча раненого аса, я с ужасом осознала страшную правду: двое верных стражников убиты, а к покоям пробился один из самых ловких и умелых среди подосланных турсов. Между рёбер Локи, ближе к спине, торчала рукоять кинжала, что вошёл в тело почти полностью, застав бога обмана врасплох. И вновь — в который раз! — виной происходящему кошмару была я. Локи сдавленно хрипел, не в силах вздохнуть, а я всё ещё бессознательно поддерживала его быстро теряющее кровь и силы тело. Враг не терял времени даром: резко и болезненно вытащив клинок из тела раненого противника, он вновь занёс его над спиной Локи, чтобы обрушить на двуликого бога последний удар.

— Нет! — отчаянно закричала я, всем телом бросаясь вперёд в нелепой надежде извернуться и защитить мужа, закрыть его собой. В который раз я заглянула в лицо смерти, ощутила её ледяное дыхание на горящих щеках: острие кинжала было совсем близко, вот-вот настигнет меня, чтобы потом расправиться со столь бесчестно поверженным богом огня. Я зажмурилась, но не отступила, не двинулась с места. Всего мгновение отделяло клинок от моей груди, когда он ударился о преграду в виде широкого меча Хакана. Полный ярости крик вырвался из груди верного воина, он умело отвёл удар и бросился вперёд, нанося удар за ударом, пока голова предателя-турса не слетела с плеч. Забыв об убийце, о смелом стражнике, о творящемся вокруг сумасшествии, я бросилась к Локи, бессильно распластавшемуся на полу лицом вниз. — Повелитель! Повелитель! Локи, ты слышишь меня? О, всевидящие норны, смилостивитесь надо мной! — и, окончательно лишившись рассудка, я припала к плечу неподвижного мужа и горько зарыдала.

— Госпожа! В сторону, госпожа! — голос Хакана звучал где-то далеко, но я не сопротивлялась, когда его удивительно бережные руки осторожно отстранили меня прочь. Я сидела на полу, припав спиной к постели, и сама, казалось, была ни жива ни мертва. — Повелитель, Вы слышите меня?.. Сосредоточьтесь! — и аккуратным, но решительным движением воин приподнял Локи за плечи, чтобы он мог свободно дышать. Лукавый ас взвыл не своим голосом, и лицо его выразило дикое страдание, однако он всё ещё был жив. Это вдохнуло силы и в меня. Поднявшись на почти неслушающихся ногах, я с трудом вышла из покоев. Дворец горел, лестницы и переходы были усеяны мертвецами, причём обитателей золотых чертогов среди них было значительно больше, нежели йотунов. Сколько бед мог натворить небольшой отряд турсов, появившись негаданно?..

— Хельга! Мне нужна Хельга! Где лекарь?! — в отчаянии кричала

я сорванным, пропавшим голосом, которого не слышала даже сама. Вокруг творился полный беспорядок, слуги метались в ужасе, кричали, стонали, умирали, и никто не понимал, что происходит и что необходимо предпринять. Я схватилась за голову, вновь пронзённую острой болью. Я снова была одна. Совсем одна среди первобытного безумия, где окружающими двигали только природные инстинкты. Кто-то промчался мимо и сбил меня плечом. Я упала на руки, отчего ожог от кольца вновь напомнил о себе, отозвавшись мучительной болью. Мир закружился, и сразу после этого меня вывернуло. Тело дрожало. Реальность ускользала. Это было ужасно, отвратительно: кровь, вид рассечённых изуродованных тел, среди которых угадывались не только воины, но и беззащитные безоружные служанки, нечеловеческие крики, жар огня, жадно пожиравшего чужие бездыханные тела. К горлу поднялся новый приступ тошноты, согнувший меня пополам. Когда я вновь вернулась из короткого помутнения рассудка, то расслышала своё имя.

— Госпожа! Госпожа Сигюн, сюда! — звал Хакан — единственный, казалось, кто сумел сохранить ясность мысли. В растерянности я подбежала к воину, хотя тело мало подчинялось мне, опустилась на колени, испуганно и умоляюще взглянула на него глазами, блестящими от слёз. — Я помогу, я всё сделаю, госпожа, но и мне нужна Ваша помощь! — стражник бережно передал мне господина, сбросил с постели меха и добрался до простыней, стянул их на пол, собрал складки воедино. — Я оставлю Вас с повелителем. Ненадолго! Но Вы должны зажимать рану тканью, госпожа, иначе он истечёт кровью и умрёт! Не позволяйте господину терять сознание и смотрите, чтобы он не захлебнулся кровью. Я обязательно найду лекаря и приведу его сюда! Турсы убиты, осталось продержаться совсем немного. Зажимайте вот так! — я следила за движениями Хакана, но всё вокруг было, как в тумане. Это не могло быть правдой, я повторяла себе снова и снова. Однако истина была такова.

Верный слуга сорвался с места и исчез в огне и агонии, оставив Локи умирать на моих руках. Одной ладонью я поддерживала его голову, бережно касаясь щеки, другой — зажимала глубокую рану, как показывал Хакан. Пальцы были все в крови, а она всё не останавливалась и не кончалась, перед глазами мелькали красные пятна, и я боялась только, что не выдержу, лишусь чувств и тем самым подведу своего повелителя, потеряю любимого мужчину. Я звала его и что-то внушала, уговаривала, умоляла, заклинала. Мгновения слились в вечность.

Я не знала, жив сильный ас или нет, и была не в состоянии осознать всё происходящее, отличить действительность от бреда воспалённой разбитой головы. Я только шептала, как одержимая: «Живи! Живи… Не покидай меня!» Я и сама не понимала, убеждала ли Локи или себя. Глаза застилала туманная пелена слёз и изнеможения, руки затекли и не слушались, а я лишь сменяла один окровавленный край светлой ткани на другой. Когда Хакан вернулся с Хельгой и её верными спутниками, со стражниками, оставшимися в живых, я уже не помнила себя, но судорожно зажимала рану и по-прежнему шептала: «Живи!» Моё застывшее онемевшее тело с трудом удалось отнять от умирающего супруга. Кажется, я кричала и плакала, сопротивлялась. А потом, в конце концов, обмякла. Мир померк.

Глава 25

Верно, я долго пролежала в забытьи. Сначала я и вовсе не помнила себя, и всё вокруг жадно поглощал мрак — спокойный и густой. Позднее в моё сознание начали пробиваться отблески света, и я видела какие-то смазанные неясные образы, как будто слышала далёкие приглушенные голоса. Не знаю, было ли что-то на самом деле, или оно мне только снилось, но я страдала оттого, что не могла вырваться из крепких засасывающих объятий бреда и слабости. Я нужна была в золотых чертогах, и я должна была вернуться, вернуться как можно скорее. А затем я увидела диковинный сон.